– Тут довольно ветрено, как я посмотрю! Ба! И оживлённо, к тому же! – Суррей говорил громко, стараясь перекричать ветер и скрыть тошноту, которая подступала к горлу всякий раз, когда бьющая о борт корабля волна вызывала сильную качку.
– Да. По мере того, как море успокаивается, всем захотелось выйти на короткий променад, – охотно подхватил эту мысль Гамильтон и кивнул в сторону капитанского мостика. – Что слышно о времени нашего прибытия в Кале?
– А мне-то почём знать? Спросите у Норфолка! Он командует флотилией, так что все вопросы к нему! – пожав плечами, ответил Суррей и, держась за канат, проскользил по мокрой палубе в сторону Бэкингема.
Сделав вид, что как раз намеревается подняться на мостик к адмиралу, Гамильтон пригнулся под напором встречного ветра и, пошатываясь, направился в сторону кормы.
– Он что-то разнюхивает, – произнёс Суррей, бросив ему вслед тяжёлый взгляд исподлобья. – Я за милю могу распознать этот проникновенный тон грошовой любезности.
– Да, так и есть, – подтвердил Бэкингем и наклонился вперёд, вглядываясь в белые гребни вспенивающихся волн.
– Надеюсь, ему не придёт в голову приставать к кому-нибудь с расспросами за ужином. В присутствии королевы и герцога де Креки кто-нибудь из дам могут не сдержаться и подхватить эту тему. Знаете, как это бывает… женщины! Они страх как болтливы!
– Отчего же, пусть его спрашивает, – герцог провёл ладонью по мокрым поручням. – Главное, чтобы мы не попались на крючок. Не знаю, что его интересует больше: немилость де Руже или то, что скрывается за этим?
– А вы не поняли? – Суррей смотрел в лицо Бэкингема, но тот не поворачиваясь к нему, продолжал вглядываться вниз.
– Нет. Мне вообще было не до того, – начиная раздражаться, Джордж ответил целой серией встречных вопросов:
– И вообще, кому какое дело до того, когда уехал де Руже и зачем?
– О, не скажите! – ледяной тон Суррея остудил эту вспышку. – Это само по себе неважно. Но ведь интрига и состоит в том, что де Руже исчез сразу же после инцидента с полуночной прогулкой. Поговаривали даже, что между вами произошла ссора. Будто бы дело едва не дошло до дуэли или что-то тому подобное.
– Да. Подобные слухи дошли и до меня, – хмыкнул Бэкингем, – только главную роль в этой комедии приписывают вовсе не мне, а де Коссе-Бриссаку, племяннику де Креки. Но что с того?
– Для вас – ничего, друг мой. А вот для кое-кого ещё, – Суррей понизил голос и быстро обернулся, прежде чем заговорить, и продолжал шёпотом, несмотря на громко свистящий ветер:
– Это важно для её высочества. И весьма. Ведь в разговорах упоминают и её имя. И даже чаще вашего или де Руже.
– И что же? Гамильтон из тех, кто склонен верить, будто бы…
Вскипев от одного лишь намёка на положение, в каком могла оказаться Генриетта, Джордж оторвался от созерцания волн и выпрямился во весь рост. В тот же момент нос корабля поднялся на гребне очередного вала, и герцог оказался едва ли не на целую голову выше своего собеседника.
– Тише! – призвал его к спокойствию Суррей и едва заметным жестом указал в сторону лестницы, ведущей на капитанский мостик, по которой торопливо спускался Гамильтон.
– Хорошо, хорошо! Только не нужно всех этих намёков! – взял себя в руки Бэкингем, прекрасно понимая, что на кону оказалась репутация и даже самоё будущее Генриетты.
– Не поведитесь на его провокации, друг мой, – посоветовал Суррей. – Сам по себе Гамильтон безобиден, как шмель. Но вот к кому он относит добытые сведения и сплетни? То-то и оно! Вот я и остерегаюсь подобных ему доброхотов. И вам советую.
