– С кем?
Гамильтон прекрасно понимал, что вопрос касался, скорее, дочери, нежели матери, но всё же позволил себе допустить эту маленькую заминку из желания вызвать Бэкингема на откровенность.
– Её высочество, конечно же, – буркнул тот. – Кого же ещё!?
– Ах да! Конечно же. И могу доложить вам, что её высочество прекрасно проводит время. Замечу, она из тех, кто не поддаётся морской болезни. Не чета многим дамам, да и не только!
Не желая прослыть сплетником, молодой Гамильтон никогда не позволял себе открыто насмехаться над слабостями других, но всё-таки не удержался от мелкой колкости в адрес французского посланника. Герцог де Креки, как и многие господа из его свиты, вынужденно проводил всё морское путешествие в своей каюте, не показываясь на глаза никому, кроме своего камердинера и графа де Вильнёва.
– Тут всё просто, – ответил на этот скрытый выпад Бэкингем, не дожидаясь более прямых и даже оскорбительных намёков в их беседе. – Одни рождены для того чтобы бороздить моря, а другие – нет. Англичане сделались владыками морей не просто так, сидя на берегу. Хотя и среди нас есть те, кто желают поскорее ступить на твёрдую землю.
– Но вы ведь не об этом задумались, друг мой? – в голосе Гамильтона были слышны проникновенные нотки дружеского участия, и менее искушённый в придворных интригах человек принял бы это за искреннюю обеспокоенность. Однако на лице Бэкингема лишь на мгновение мелькнуло облачко недовольства, которое могло возникнуть из-за внезапного порыва холодного северо-западного ветра.
– Согласитесь, дорогой герцог, это совсем не честно, что нам приходится коротать время за пустыми разговорами, тогда как господа французы наслаждаются обществом хорошеньких дам из свиты её величества, в том числе и нашей принцессы.
– Что же тут нечестного? – в спокойном взгляде Бэкингема не сверкнула ни одна искорка, как будто бестактный вопрос вовсе и не задел его.
Скрытые в глубине души переживания тут же отозвались острой болью, но Джордж только пожал плечами и отвернулся. Он устремил взгляд к горизонту, сделав вид, что высматривает, не покажутся ли огни французского берега из плотной туманной мглы, сквозь которую яростно лил дождь.
– На мой взгляд, – не сдавался Гамильтон, – её высочество в предоставленное ей свободное время могла бы отдать должное куда более важным вещам.
– Вот как? – Бэкингем обернулся к нему с усмешкой во взгляде. – Ещё скажите, что принцессе следует проводить время за чтением псалмов! Или в молитвах. Бог ты мой, милорд! Вы это серьёзно? Девушка готовится к переменам в своей жизни – это так. Но она не обязана делать это по монастырским канонам! Уж коли на то пошло, то ей самое время веселиться от души и предаться удовольствиям, какие только могут быть доступны для неё. И насколько позволяет этот проклятый шторм.
– Но она не пригласила ни вас, ни меня, – с нажимом произнёс Гамильтон, открыто намекая на слух о недавней размолвке между принцессой и герцогом.
– Я сам отказался от приглашения, – ответил на это Бэкингем и вновь с силой ударил ладонью по мокрой перекладине. – Чёрт возьми, Гамильтон! Что вы хотите сказать мне?
– Только то, что это странно! Джордж, друг мой, мне кажется, что с вами несправедливо обходятся! – с хорошо разыгранным участием в голосе воскликнул тот. – Но отчего же вы отказались? Нет-нет, так не пойдёт! Вы представляете его величество, вы…
