– Знаю, – неохотно улыбаясь возвращающемуся к ним лорду, ответил Бэкингем, – я тоже остерегаюсь таких, как он. Не нравятся мне доброхоты. Поначалу мне казалось, что де Руже тоже из их числа. Но нет. Он не таков. Прямолинеен, как закалённый клинок. С ним мне всегда было ясно, чего от него ожидать. И я не замечал за ним ни малейшего подвоха. А ведь он француз как-никак!
– О, вы говорите о нашем славном генерале? – дружелюбие и живой интерес к их беседе сквозили в улыбке Гамильтона. – Да! Он не чета всем французам. Впрочем, у них это семейное. Вы ведь знакомы с младшим братом де Руже? Я говорю о маркизе дю Плесси-Бельере. Он – славный малый!
– Ага! – поспешили согласиться с этой оценкой оба друга и, мельком переглянувшись друг с другом, рассмеялись в голос.
– Кстати, со слов помощника капитана, мы прибудем в Кале через считанные часы. Но, конечно же, спуск шлюпок для высадки в город начнётся не раньше утра. В десять часов или позднее. Это зависит от силы ветра и высоты волн в гавани.
– Что ж, тем лучше, – проговорил Суррей, а Бэкингем кивнул в ответ и с усмешкой в голосе проговорил:
– Тем больше времени останется у почтенного магистрата и горожан Кале для последних приготовлений к самой помпезной встрече англичан за всю историю их славного города.
– Я нисколько в том не сомневаюсь! Парад нарядов, роскошь и баснословные траты на уличные украшения – нас ждёт настоящее представление, милорды, – пообещал Суррей, во многом полагаясь на полученные ещё до отплытия из Дувра слухи о масштабах приготовлений французов к торжественной встрече принцессы в Кале.
Март 1661г. Ла-Манш
– А чего вы хотите больше всего на свете, Ваше высочество?
Восторженные вскрики подруг долетали до её слуха вместе с неясным шумом их голосов, сливаясь с плеском волн, которые одна за другой с пугающим грохотом разбивались о борт корабля. И вдруг средь какофонии звуков она отчётливо расслышала этот вопрос!
Генриетта очнулась от продолжительного оцепенения и с удивлением обернулась. Только теперь она заметила, что вот уже долгое время стоит на самом верху надстройки над кормой в компании с девицами Суррей, Норфолк и Данскастер, наблюдая за тем, как на линии горизонта, освобождаясь от грозовых туч, всё отчётливее прорисовывалась светлая полоса чистой лазури.
Вернее было бы сказать, что это её подруги наблюдали за красочным зрелищем, при этом громко и наперебой высказывая свои восторги. Генриетта смотрела в противоположную сторону, туда, где небо над горизонтом полыхало лиловым заревом заката.
– Что? – переспросила она и кивнула в ответ на молчаливый жест леди Уэссекс, протягивающей ей шерстяную шаль.
– А чего бы вы хотели, Анриетт? – повторила свой вопрос мисс Суррей и вытянула вверх правую руку, указывая на россыпь звёзд, которые мерцали всё ярче и отчётливее в стремительно темнеющем небосводе.
– Я и не знаю, – неуверенно начала Генриетта, кутаясь в шаль и поёживаясь из-за колющей обнажённые шею и плечи шерсти.
– Смотрите! Смотрите, вон ещё одна упала! – закричала мисс Норфолк, от радости подпрыгнув на цыпочках.
Генриетта вместе со всеми подняла голову вверх, пристально всматриваясь в тёмно-фиолетовый бархат неба в надежде успеть поймать взглядом падающую звезду. Внезапный порыв ветра едва не сорвал шаль с её плеч и растрепал убранные в причёску волосы.
– Ах, я точно знаю, чего я больше всего не хочу! – воскликнула Генриетта и переглянулась с Кэтти Суррей. – Больше всего на свете я не хочу когда-либо ещё раз пересекать Ла-Манш!
