– Поздравляю, – рассеянно сказал Роальд. И поманил Шурика пальцем: – В городке Т. бывал?
Шурик ухмыльнулся.
В городке Т. (там жил Леня Врач) Шурик в свое время закончил среднюю школу (с определенными трудностями), работал в вагонном депо электросварщиком (много ума не надо), а позже поступил в железнодорожный техникум (помогла тетка, входившая в приемную комиссию). Ничего хорошего из учебы в техникуме не получилось – в таких тихих городках, как Т., молодые люди быстро набираются негативного опыта. Но Шурику повезло: со второго курса его забрали в армию. Сержант Инфантьев, внимательно изучив нагловато-доверчивую физиономию Шурика, сразу проникся к нему симпатией: чуть ли не на полковом знамени сержант громко и принародно поклялся сделать из Шурика настоящего человека.
И слово сдержал.
Работа в милиции. Затем заочный юрфак.
Наконец, приглашение в частное сыскное бюро Роальда.
А толчок к такой стремительной карьере дал Шурику именно сержант Инфантьев. Теперь и Роальд оценил наблюдательность и настырность Шурика, правда, на силовые акции отправлял Сашку Скокова или Сашку Вельша. Наверное, правильно делал. Где Скоков работал до сыскного бюро, никто не знал, но кое-кто догадывался, а вот Сашка Вельш вообще был здоровенный немец, не сильно любопытный, зато умеющий держать язык за зубами. Иногда с ними работал Коля Ежов, про которого в бюро не без гордости говорили – это не Абакумов! В местном отделе милиции служил молодой лейтенант Абакумов, его глупости были всем известны. Вот и говорили с гордостью: наш Ежов – это не Абакумов!
Понятно, исторический аспект тоже учитывался.
– Ну так, бывал в Т.?
– Я в Т. техникум мог закончить. Сейчас бы водил поезда, получал хорошие деньги, и в отпуск бы уходил по графику.
– В Т. тебе по твоей глупости три статьи, не меньше, светили.
Шурик обиделся:
– Я два года не отдыхал. У меня плечо выбито. От меня жена ушла.
– Все верно. Только почему у тебя голос злой? Прости всех, сразу полегчает.
– Как это простить всех? – не понял Шурик.
– А так, – грубо хмыкнул Роальд. – Дали тебе по морде – прости, не копи злость, ни к чему это. По логике вещей все равно кому-то должны были дать по морде. Почему не тебе? – Роальд, без всякого сомнения, перелагал известные идеи Лени Врача. – Хулиганье всегда хулиганье. И мусор всегда мусор. Нет смысла злиться. У тебя рожа и без того перекошенная. Прости всех! Поймай очередного ублюдка, сдай его, куда следует, и тут же прости его. С ним разберутся, а тебе легче.
Шурик оторопел:
– Это что же? И Соловья простить?
– А ты поймай его сначала.
– Как это – поймай? – наконец, до Шурика что-то дошло. – Зачем Соловья ловить? Соловей в зоне.
Банду Соловья (он же Костя-Пуза) они взяли в прошлом году. В перестрелке (Соловей всегда пользовался оружием) ранили Сашку Скокова. Сам Соловей (особые приметы: на пальцах левой руки татуировка – Костя, на пальцах правой соответственно – Пуза) хорошо повалял в картофельной ботве Шурика. Не приди на помощь Роальд, может, и завалял бы.
– Разве Соловей не в зоне?
– Сбежал, скотина, – холодные глаза Роальда омрачились. – Теперь вот всплыл в Т. с обрезом, и обрез этот уже дважды выстрелил.
– Я в отпуске.
– Да ты не волнуйся, я не за Соловьем тебя посылаю.
– Я в отпуске, – уже не столь уверенно повторил Шурик.
– С шестнадцатого, – согласился Роальд.
– Почему с шестнадцатого?
– Потому что работы в Т. как раз на три дня. Не больше. Сам увидишь. Сегодня уедешь, шестнадцатого вернешься. И прямо хоть в Марий Эл.
