Колька перестал говорить и посмотрел на меня. Я представил себе как редактор судорожно схватится за этот материал и отвалит мне может быть даже 1000 рублей.
– Едем, – выдохнул я, и мы поспешили к Кольке домой.
Дверь нам открыла Колькина мать.
– Явился наконец-то, заждались, – начала она отчитывать Кольку.
– Тише, тише, мы ещё успеем, – стал перебивать Колька, таща меня в другую комнату. Там сидела великолепная девчонка, рядом стоял чемодан.
– Где ты был так долго? – спросила она.
– Вот эта девушка, – не слушая девчонку стал тараторить Колька. – Она четыре года назад дала слово парню выйти за него замуж. И сейчас она не может найти его в этом городе джунглей. Девушка, вам повезло – мой друг (Колька показал на меня) имеет много денег, и он согласен помочь вам выбраться из этих джунглей. Давайте поспешим, нижегородский экспресс отходит через 40 минут.
Все мы бросились вниз на улицу, поймали такси и помчались на вокзал. Я расплатился за такси, купил девушке билет, дал ей денег на дорогу, после всего этого у меня осталось 12 рублей.
– Как раз на пиво с раками! – воскликнул Колька. -
Эх, чего уж там, и доброе дело сделали, не дали девчонке без копейки денег пропасть в Москве. Пусть она выходит замуж за того другого, а слово было дано аж четыре года назад. Ведь смылся этот Игорёк.
– Вот ведь как бывает, – удивлялся Колька, попивая холодное пиво с раками.
К концу дня мы решили все же показаться на работе. Как назло в коридоре нам попался редактор и стал нас обрабатывать:
– Юноши, вас где весь день носило?
– Доброе дело делали, сюжет интереснейший у меня имеется, – важно ответил я.
Колька, разморенный жарой и пивом, заявил:
– Очень доброе. Сеструху мою в Нижний Новгород к бабке отправляли…
Он осекся, посмотрел на меня. Мы сразу протрезвели. Через мгновение я понял – какой «грандиозный» сюжет мне подсунул Колька. Одно слово – москвичи…
Обычно сантехник Эдик на летних пляжах представлялся дипкурьером, решившим отдохнуть от домов отдыха и пансионатов простым «дикарем». Он надевал дымчатые очки, становился загадочным, открывал книгу на иностранном языке и на долгие часы уходил в изучение непонятных иероглифов. Свою фамилию при знакомствах он произносил не Тутушкин, а Тутурнирский, как что-то связанное с рыцарскими турнирами.
В это лето Эдуард решил больше не представляться дипкурьером, возраст уже тянул на советника посольства. Он взял взаймы кое-что из гардероба знакомого дипломата, которому чинил кран, и вот сейчас сидел уже в самолете, похожий на парагвайского гитариста.
Стюардесса в фирменном синем костюме окинула профессиональным взглядом полусонных пассажиров и, хорошо поставленным голосом радиолокатора необитаемых островов Ломумуку, продекламировала:
– Авиационные пассажиры и пассажирки, на борту нашего лайнера имеются журналы за прошлый год. Желающие почитать поднимите вверх палец.
– Почему палец? – спросил, оживляясь, толстячок в панаме, похожий на профессора ботаники.
– Потому что, если вы поднимите два пальца, я дам вам два журнала. Таков международный этикет, – снисходительно объяснила стюардесса в синем.
Тутушкину достался прошлогодний журнал «Огонек». Он лениво стал его листать, а затуманенный взор уносил Эдика далеко-далеко, еще дальше за горизонт, где лучезарные берега южного моря шептали томно о любви. Впереди отпуск, волны, волны и таинственные незнакомки.
