– Этак дело не пойдёт, – Стоян похрустел бородой и оглянулся на тягателей. – Кто у нас с девицами обходителен?
На призыв вскинули взгляд три человека. Остап, Матфей и Любимка. Последний, впрочем, тут же покраснел и глаза опустил.
– Матфей, ты способен развеселить девицу весёлой песней?
Парень в нарядном кафтане сдвинул походные гусли перед собой.
– Конечно, наставник. Я – лучший певец по всей новгородской земле.
– А сделать это за так сможешь? То есть даром?
Взгляд новгородского тягателя поскучнел.
– А что мне за то будет? – растягивая слова, спросил он.
– Не вымокнешь, – сказал Стоян, глянув на наползающие тучи.
– Так ведь и они не вымокнут, – Матвей обвёл тягателей театральным взмахом. – Только я потружусь и не промокну, а они просто так не намокнут.
– Мир жесток… – начал наставник.
– И промокнуть в нем запросто, – отрезал Матфей и отвернулся.
– Ха-ха! Вот скупердяй! – К потерявшему дар речи наставнику подскочил Остап: массивная золотая серьга жизнеутверждающе сияла в лучах солнца, которое еще не успели проглотить Несмеянины тучи. Алый плат, повязанный узлом назад, скрывал оселедец. – Несмеяну веселить пойду я. Ведь она станет моей женой, – казак расхохотался, довольный собой.
– Та-та-та! – Тягатель в клетчатом скоморошьем одеянии уже давно прислушивался к разговору. В руках парня появились разноцветные шарики, он принялся ими жонглировать.
– Говорит, он лучше развеселит. – Неждан, как всегда, крутился рядом с немым другом и готов был пояснить его трели.
Остап так и подпрыгнул от неожиданности.
– Сколько раз тебе говорить – не подкрадывайся, – завопил и осёкся. – Чего это он пойдёт?! Я пойду!
– Та-та-та! – Клоп один за другим начал кидать шарики казаку.
– Говорит, пробуй, – толмачил маленький тягатель.
Остап машинально поймал несколько шариков и даже начал жонглировать, но Клоп все подбавлял и подбавлял. Когда казак больше ни о чем не мог думать, кроме мелькающих шариков, Клоп развернулся и отправился в лес, туда, где брела Несмеяна.
Любимка видел, как скомороший тягатель пристроился рядом с печальной девушкой. Пару раз татакнул и прямо из воздуха достал маленький цветок. Девушка перестала хмурить брови, в лесу заметно посветлело.
Остап разом разронял все шарики.
– А ну стой! Я тебя сейчас!
Шлёп! Широкая ладонь богатыря остановила тягателя вначале разгона.
– Отставить «ятебящас»! Парень справляется, поэтому не мешай, – он оглянулся на Матфея. – А с тебя новые шарики для Клопа. За то, что не вымок.
– Эй! А что с остальных?
– Остальные могут заплатить Клопу большим человеческим «спасибо».
Они продолжали углубляться в московские земли. Вокруг дороги снова потянулись поля, перемежаемые рощами и лесами. Пару раз миновали небольшие реки по крепким дощатым мостам.
Любимка бодро топал вместе со всеми. Пел песни, скалил зубы, шутил и отбивался от шуток. В полдень они добрались до холма, поросшего бурьяном.
– Остановимся на вершине этого ПУСТОГО холма, – громко произнёс Стоян.
Любимка удивлённо вскинул голову: холм гладкий, как весеннее поле, ничегошеньки на нем нет – зачем об этом кричать? Лишь над самой макушкой немного воздух плывёт, словно над пламенем костра.
Они неспешно поднялись наверх. Ветер приятно холодил разгорячённое лицо.
– Привал на самой вершине, – сказал наставник. – Где НИЧЕГО НЕТ!
Любимка хотел подойти к тому месту, где уловил дрожь воздуха, но с вершины открывался такой замечательный вид, что позабыл обо всем: поля и луга перемежались темными языками лесов, над всем этим застыло пронзительно голубое небо с причудливыми завитушками облаков.
