Старшая Поспелова пожала плечами. Уха, остывая, начала покрываться плёнкой жира.
– А к папе придурок зачем подкатывал?! – разозлилась девочка.
– Семью хотел нашу разрушить. Чтобы Василь меня бросил. Анонимки-то результата не возымели! Когда я с командировок приезжала, отец письмеца подкинутые показывал. Я читала и слезами обливалась. А что Степан напрямую к нему на работе подходил, узнала после смерти Леночки моей.
– Папа не хотел тебя расстраивать? – запереживала школьница.
– Конечно! Берёг как мог. Ему в лицо говорили, что я дочку нагуляла, что он приблудыша растит. А Василь в ответ улыбался и говорил: «Чей бы бычок не прыгал, а телятко наше!». Мужики плевались: «Тьфу, дурак!»
– А он что?
– А он опять улыбался: «Да дурак, что поделать! Какой уродился».
– Крепкие у папы нервы! – задумалась раздосадованная дочь. – В морду бы за такое дать… Слушай, мам!
– Да?
– Все эти уроды, получается, на тебя наговорили?
– Ну конечно, Люба! Завидовали, что из грязи в князи я прыгнула! Что бывшая голодранка в деньгах купаться начала, положение высокое заняла!
Тихоня не раз слышала, сколько дерьма Шуре пришлось от людей хлебнуть. Об анонимках, кляузах и наговорах девочка знала и раньше и всегда горой вставала за обиженную маму, злилась на завистливых, нехороших, подлых двуногих. Но только сейчас ей пришло на ум задать вопрос:
– То есть ты на самом деле никогда папе не изменяла?
Александра вспыхнула и накренилась вперёд так, что верхние полы домашнего халата искупались в тарелке с ухой. Глаза её увеличились вдвое и вылезли из орбит. Выцветшие брови подпрыгнули чуть ли не на середину лба. Лицо приняло выражение, которое говорило только об одном – защищаться она будет до победного конца.
– Никогда, слышишь?!.. Никогда!!! Врали всё злые языки, врали! Как ты могла подумать?!
– Даже и не думала, – оторопела школьница, испугавшись, потому что привыкла – от мамы в таком состоянии можно ожидать чего угодно, но уж точно не хорошего. – Просто спросила…
– Я тридцать лет с твоим отцом прожила! Вас с братом вырастила! Всю жизнь Василю отдала! Дом построила! Чего ему не заступиться было?!.. Зарабатывала больше, чем он! В чём я виновата? В том, что Леночка моя умерла? Нет моей вины! Врачи уронили! Лечить не умеют, бездари! Крохоборы! Они…
– Мама, забудь! Всё позади! Всё хорошо! Давай уху есть?.. А то стынет. Ты же старалась!
Тихоня зачерпнула ложкой суп и поднесла ко рту. Из-за добавленного соленья юшка острила, но вкус это отнюдь не портило. Наоборот, добавляло пикантную нотку.
– Вкусно? – робко поинтересовалась мать.
– Вкусно! – безапелляционно отозвалась дочь.
Девочка одолела всю тарелку и наложила в пустую тару салат. Небрежно порезанные овощи не вызывали желания их есть. Да и старшеклассница к ним гастрономической любви не питала. Она больше предпочитала макать хлебный мякиш в густое пахучее масло, смешанное с чесноком, свежим луком да соком помидоров и огурцов. Едва посуда опустела, Люба наметила было смыться из-за стола, как мама разговорилась снова.
– За меня Толик заступался. Только благодаря ему Сергей и заткнулся!
Анатолий, старший брат Шуры и заодно отец двоюродной сестры Лены, часто выступал в маминых рассказах одним из главных фигурантов наравне с упомянутым Сергеем, старшим братом Василия.
– Сергею я сразу не по душе пришлась, едва порог их хибары переступила, – погрузилась вновь в болезненные воспоминания мама. – Постоянно мне кости клял, как напьётся! А пил Сергей безбожно, пока окончательно с катушек не слетел!
