– У нее кафе? – кивает Дан с пониманием.
Ага, конечно. У нее кафе. У нее, если честно, зарплата двадцать тысяч. И вынести из этого кафе особо нечего, разве только чай «Липтон» и колбасу полукопченую. Но об этом уже нет смысла рассказывать. Он не поймет, как можно так жить.
– Если я не уеду, я уйду из этой школы, – признается она вдруг. – Я не могу больше. Все будут смеяться.
– Я не стану, – отзывается он.
– За спиной все шепчутся. Надоело.
– Я не шепчусь.
Губы у него – красивые, и улыбается он красиво, хотя и насмешливо, как главный герой в фильме «Сумерки». Опасно улыбается.
И тут звенит звонок. Хлопают двери, и гул голосов выплескивается на лестницу. Но Маша не оборачивается.
– Все кончилось, – говорит Дан, – История кончилась.
Светка смотрит на них с верхней площадки. Даник видит ее, а Машка – нет. Лицо у Светки идет красными пятнами.
* * *
Такое же у нее лицо и вечером, после рюмки ворованного коньяка и двух пирожных. Они сидят вдвоем на Машкиной тесной кухне, где холодильник с Ялтой; часы на микроволновке подмигивают зелеными цифрами; в окне виден дом напротив, где живет Даник, и Светка нет-нет да и взглянет туда.
– Нет, ну правда, он у тебя симпатичный, – оправдывается Маша, тоже краснея. – Он мне просто сказал, чтобы я не расстраивалась.
Светка глядит на нее, подперев голову рукой.
– Дурочка ты. Я не ревную. Куда он денется. Давай-ка лучше…
Коньяк неумело разливают по рюмкам.
– А что, отец не заметит? – смеется Машка.
– Я туда заварки добавлю. Цвет тот же.
Подруги смеются. Это страшно весело. Только нужно закусывать пирожным. Светка не забывает: зубки у нее белые, острые.
– И потом, мы же подруги, – Светка берет Машу за руку, перебирает ее пальцы. Пальцы у Маши красивые. Правда, ногти она не красит. С ногтями у нее и так все в порядке.
– Коньяк лучше, чем пиво, – оценивает Машка чуть погодя.
– А то. Это тебе не с Витькиными друзьями в подъезде тусить. С семками и баллоном «жигуля».
– Ну, ты скажешь, – Машка смеется.
Что-то ей жарко. Можно снять через голову кофточку и остаться в одной маечке.
Светка смотрит на это с любопытством.
– Давай я тебя сфоткаю, – предлагает она, – Да не бойся. Шикарно выглядишь. So sexy. [4] Смотри сама.
Она протягивает Машке телефон: на экранчике – смеющаяся полуголая девчонка с алыми губами – взять бы да поцеловать без промедления.
– Офигенно, this is Madonna,[5] – объявляет Светка, – Давай еще.
Чудесно получается. Вообще все просто чудесно. Когда мать приходит с работы, Маша уже спит в своей комнате. Рюмочки чисто вымыты и спрятаны в сервант. Никаких следов. Только кусок пирожного остался в холодильнике – для мамы. Даже если кто что и заподозрил…
Стараясь не шуметь, мать наливает чай. Задумчиво трогает пирожное ложечкой. На дверце холодильника – магнитик с Ялтой.
Хорошо было в Крыму Как в детстве.
Машка спит. Пусть спит. Завтра спросить ее – может, передумала?
* * *
Утром в школе все идет как-то неправильно. Еще в гардеробе Машка уронила сумку Нагнулась поднять и заметила, как на нее смотрит охранник. Смотрит и только что не ржет, бритый даун.
Это довольно странно.
Маша глядится в зеркало. Ерунда, все с ней в порядке. Даже глаза не красные. Коньяку-то вчера хватило всего на две рюмки. Или на три?
На литературу можно особо не спешить. С литературой у нее тоже все неплохо.
Тут в сумке пиликает телефон. Машка ищет его в глубине, достает. Номер незнакомый.
