Лента постепенно загнивала, так как каждая из сторон, предпринившая набеги на противницу, в конечном счете страдала сама.
С линии демаркации раздавались предупреждения о скором Апокалипсисе, который и наступил, когда Ленту случайно нашли. Сперва ее познакомили со вторым измерением, разъединив. А потом и с третьим, когда скомкали в шарик. После этого ее отправили в помойку знакомиться с четвертым и всеми остальными измерениями, но этого откровения уже никто не сумел вместить – да и некому было.
Тема: праздник – КОМАНДИРОВКА
Демиург был деревом. Он именовал себя Носителем Информации. Он богато ветвился душами, обмакивая их в материальное существование, как в соевый соус, а после обсасывая и обгладывая. Если нравилось – прирастал слоем памяти, годичным кольцом. Если не нравилось – плевался. Слывя гурманом, однажды он погрузился в материю целиком и после сам себя съел, обогатившись собою.
– Так… посмотрим, что у нас тут!… чем милее душа, тем острее соус…
Демиург приходил за душами ночным вором, когда не ждали, и строго следил, чтобы те ничего не припрятывали, не зарывали в землю. Нищие души образовывали гарнир, создававший чувство объемного насыщения; они беспрепятственно проваливались в глотку. Богатые считались солью соли. Главному элементу блюда полагалось дойти, поджариться, упреть до готовности быть поглощенным демиургом. Иначе оно не лезло в горло – узкое, как игольное ушко.
– Вернулась моя любимая душа! С чем прибыла, чего добыла? Посмотрим, заслужила ли она праздник! Запишем ли мы ее путешествие в книгу жизни…
Демиург, принарядившись в фартук и повязав себе салфетку, шелестел пышной кроной.
Душа вернулась из командировки изрядно потрепанной. На периферии ей пришлось туго: ее там кромсали, валяли, отбивали, размалывали. Окунули в горчицу, посыпали перчиком, нафаршировали голубями. Душа капризничала и ныла. Извращенная обработкой, она просилась обратно и не желала расставаться с приобретенными язвами. Демиургу нравилось ее сопротивление.
Наконец, душа угомонилась. Она смирилась перед неизбежностью поглощения. Противоборство показалось ей сущим адом.
Демиург крякнул, прирастая в окружности очередным обручем.
– Будет тебе праздник! – пообещал он душе. – В следующий раз поедешь дебилом. И проживешь сто лет. Никаких забот! И ничего не жалко.
– Нам нужен диалог.
– Да, нам нужен диалог! Как это верно!
– Со всеми. С отдельными заинтересованными силами.
– Нет, нам пора вести диалог с выразителями мнения.
– Я думаю, что лучше с носителями информации.
– Но вернее – с общественностью.
– По моему мнению, оптимальнее круглый стол.
– Разумеется, для диалога. Разбрасывать и собирать камни за круглым столом.
– Мне больше по нраву полифонический диалог…
– А мне – многополярный.
– Но в первую очередь – кросс-культурный…
– А мне…
…А как не лепо ли ны типа бяшеть братие нам лебедью на пузе простилаясь, и дикой зверью распространяясь, и мысию древесной возносясь, и ниспадая гадом, поставить правду, извести кривду, да неправде не быть.
Витучею повиликою, березою плачущею, оглоблей стоячей, от океана до моря и дальше вниз, не посрамляя дедов, ярилой на педрилу, через костер на Ивана Купалу вкруг майского шеста с сапогами, налаживать кросс-культурный диалог.
И вышли, топнув; и глядь – не видать берегов.
И взяли тово жыдовина за одну ногу, а за другую дернули.
И все.
