Аня посмотрела на него, её большие глаза блестели в закатном свете.
– Ты думаешь, можно обмануть двери? – спросила она.
– Должно быть можно, – сказал Максим. – Они же… как компьютеры, да? У всего есть уязвимость.
– Это не компьютеры, – тихо сказала Аня. – Это что-то… большее.
Максим хотел возразить, но тут заметил, что толпа начала редеть. Люди, которых двери принимали, исчезали во вспышках света. Те, кого отвергали, оставались, и их становилось всё меньше. Он увидел мужика в спортивном костюме, того самого, что утром бился о дверь. Теперь его трещина разрослась, покрывая пол-лица, как чёрная паутина. Он стоял, покачиваясь, и бормотал что-то невнятное.
– Смотрите, – прошептала Аня, указывая на него.
Из трещины на щеке мужика вытекло что-то чёрное, похожее на дым, но гуще, как смола. Оно поднималось в воздух, завиваясь, как живое, и растворялось в закатном свете. Мужик кашлянул, и из его рта вырвался тот же чёрный дым.
– Господи, – прошептал Антон, отступая. – Это что, зараза какая-то?
Максим почувствовал, как его собственная трещина запульсировала. Он вспомнил, как в детстве, когда отец умер, он боялся, что смерть – это что-то живое, что крадётся за тобой в темноте. Теперь это чувство вернулось, но оно было реальным.
– Надо убираться отсюда, – сказал он. – Найдём место, где можно подумать.
Они пробирались через толпу, направляясь к старому кафе на углу площади, где Аня раньше работала. Улицы вокруг были забиты машинами, которые никто не пытался увести – водители либо исчезли в дверях, либо стояли, глядя в небо. Запах бензина мешался с чем-то сладковатым. Максим заметил, что у многих отверженных трещины расли все больше и больше. У одной женщины, которая сидела на тротуаре, трещина тянулась от подбородка до лба, и её глаза были пустыми, как у манекена.
Кафе было пустым, только за стойкой стоял бармен, парень лет тридцати с татуировкой змеи на шее. Он смотрел на маленький телевизор, где новости показывали то же, что и везде: циферблат, двери, паника.
– Эй, Лёха, – окликнула Аня. – Ты как?
Бармен повернулся, и Максим увидел, что у него тоже есть трещина – на запястье, как браслет из чёрной корки.
– Хреново, – сказал Лёха, вытирая руки о фартук. – Меня не пустили. А вас?
– То же самое, – ответила Аня, садясь на высокий стул у стойки. – Что говорят в новостях?
Лёха кивнул на телевизор.
– Бред всякий. Кто-то говорит, что это инопланетяне. Кто-то – что бог. Один учёный клялся, что двери – это квантовые порталы. Но никто не знает, куда они ведут.
Максим сел рядом с Аней, чувствуя, как усталость накатывает, как тяжёлый туман.
– А про трещины что говорят? – спросил он.
Лёха пожал плечами, но его взгляд был тревожным.
– Ничего. Только слухи. Типа, это метка. Кто-то в Telegram писал, что отверженные… растворяются.
– Растворяются? – Антон, который стоял у окна, резко обернулся. – Это как?
– Не знаю, – буркнул Лёха. – Но я видел одного парня у метро. Его трещина… она как будто пожирала его. Он кричал, а потом просто… исчез. Осталась только одежда.
Максим почувствовал, как кровь отхлынула от лица. Он вспомнил чёрный дым, который видел у мужика на площади.
– Это не просто метка, – сказала Аня, её голос дрожал. – Это что-то… внутри нас.
– Хватит паниковать, – оборвал её Максим, хотя сам чувствовал, как страх сжимает грудь. – Надо понять, как обмануть двери. Если они нас не пускают, мы найдём способ.
