– Ясно, – кивнул я.
Димка промолчал.
– Чешите, дармоеды. Я зайду через, – посмотрел на часы, – десять минут.
Мы вылезли из машины и неуверенно пошли к универмагу. Внутри было тепло и Димка немного расслабился после промороженного нутра УАЗ-ика.
– А меня милиция не поймает? – тихо спросил он.
– Нет, – без всяких угрызений совести обманул я. – Милиции тут нет.
Здание РОВД находилось рядом, но Димке об этом было знать не обязательно.
– А какая ваза? – шептал.
Я в уме прикинул размер вазы, головы брата:
– Вон та, вроде.
– Хорошо, – внезапно схватил тяжелую вазу и напялил на себя.
– Мальчик, ты что делаешь? – всполошилась молоденькая продавщица.
– А-а-а-а! – приглушенно ревел брат.
– Это он чего? – подбежала вторая, пожилая. – Это что тут?
– Он задыхается!!! – закричал я. – Умирает!!!
– Мальчик, мальчик!!! – трясла Димку за плечи пожилая. – Мальчик!!!
– Сдохнет сейчас!!! – орал я, понемногу пятясь к выходу.
– Вера Тихоновна, – испуганно спросила молодая, – что делать?!
– Без паники, Аня! Беги к телефону, вызывай «скорую»!
– А как звонить?
– А я знаю?!
– Что тут происходит? – вошел отец с поднятым воротником, в низко надвинутой на глаза шапке и с повязкой «Дружинник» на рукаве тулупа. – Что за крик? Кого режут? – лица почти не было видно.
– Мальчик!.. Надел… – плакала Аня. – На голову… А я… я…
– А вы сядете за убийство, – оскалился отец.
– За что?!
– Найдут за что.
– Я только подошла, – попятилась Вера Тихоновна, – я ничего не видела!
– Ребенка надо немедленно доставить к врачу, – подхватив Димку за плечо, потащил к выходу. – Я беру это на себя, оставайтесь на месте и не паникуйте. Спокойствие, только спокойствие, – обернувшись в дверях, прокричал он. – Писем не ждите, читайте в газетах! – скрылся в ранних мартовских сумерках.
– Ты знаешь этого мальчика? – спросила меня Вера Тихоновна.
– Нет, первый раз вижу.
– А ты что тут делаешь? – подозрительно смотрела она.
– Пришел велосипеды посмотреть…
– Велосипеды не здесь, они на втором этаже, – сказала Аня.
– Ну, я пойду… – я не спеша шел к выходу.
– А ты чей? – не унималась пожилая. – Что-то я тебя не знаю.
– Фролкин я, Петя, – сказал первое пришедшее в голову.
– А живете вы где?
– Возле хлебозавода. До свидания, пойду я.
– А велосипеды? – не поняла Аня.
– В другой раз, – выскочил на улицу и, стараясь не поскользнуться, побежал к автостанции.
Вот так нелегко досталась нам ваза.
– Ты что, пойдешь по деревне с вазой на голове? – я смотрел на брата даже с некоторым страхом – он явно тронулся от жадности. Сначала идея с поджогом, теперь это.
– До магазина можно вазу в мешке донести, а перед магазином одену.
– Оденешь и что дальше? В магазин зайдешь?
– Я зайду, она удивится, а ты схватишь тетрадку.
– Схвачу и побегу? Она же увидит, что я взял. Бред какой-то.
– Тогда поджигать надо.
– А ты не хочешь продать лимонад или вернуть обратно?
– Как можно вернуть? – глаза Димки расширились от удивления. – Это же наше уже.
– Я бы лучше вернул.
– Ты уже батон побил, как я его верну?
– Значит, я виноват?
– А кто? Зачем ты его ломал?
– Верни все, кроме батона, а за батон заплати.
– Да не буду я платить! И возвращать не буду!
– Ну и дурак.
– Сам дурак!
Обидевшись, Дима решил обойтись без меня. Позвонил домой Чомбе и назначил встречу в саду. Не знаю, что он наплел приятелю, и что пообещал, но Чомба привычно втянулся в авантюру. Они взяли из зала вазу и засунули в мешок.
– Зря вы это, – сказал я.
