– Вот и я про то же, – отодвинул опустошенную сковородку.
– За кем тогда всю ночь гонялся?
– Как говорится, занимался общей борьбой с преступностью и профилактикой правонарушений.
– Лечиться тебе надо.
– Медицина бессильна, – гордо сказал отец и ушел на работу.
– Будете ходить без шапок, тоже тронетесь, – посмотрела вслед мать. – Если будете бездельничать – тронетесь даже без вариантов. Посуду помыть не забудьте, – встала из-за стола и пошла собираться на работу.
– И что будем делать? – собирая со стола посуду, спросил я.
– А что делать?
– Как тетрадку добывать?
– Если магазин поджечь? Она же сгорит.
– Ты совсем того? – я покрутил пальцем у виска. – Ку-ку? Из-за тетрадки магазин поджигать?
– Ну, не знаю… А если сделать как тогда, в райцентре? Когда я в магазине вазу на голову одел?
– У нас в магазине ваз нет. А если бы и были, что толку? Одел бы ее на голову – дальше что?
– Ирка бы отвлеклась и ты украл тетрадку.
– Опять я?!
– Тебе ваза на голову не налезет. А если мы из дома возьмем вазу? – осенило брата. – Ту, что тогда украли.
– Февраль: достать рубли и плакать… – выдохнул сигаретный дым отец. – Семья это важнейшее дело в жизни человека, – приоткрыл дверцу и выбросил куцый окурок в мокрый снег. – Без семьи нынче некуда. Понятно?
– Понятно, – ответил Димка.
Я молча кивнул, подозревая подвох в непривычной ласковости отца.
– А что в семье самое главное? – продолжил отец, закуривая следующую «Приму».
– Чтобы кормили? – предположил Димка.
– Это важно, не спорю. А еще что? Ты чего молчишь, Вася?
– Чтобы было, где жить?
– И это тоже важно, но не все, – отвернулся, гладя сквозь лобовое стекло на памятник Ленину. – Важнее всего родители. Понятно?
– Да, – закивал Димка.
Я промолчал.
– Скоро международный женский день, посвященный Кларе Цеткин и Розе Люксембург, поэтому…
– А что такое кларцеткин? – спросил брат.
– Вот придурок, – отец сплюнул под ноги и постучал по рулю. – Это иностранки такие.
– А мы тут при чем? – удивился Димка.
– Это не важно, важно добыть подарок для вашей матери, – и добавил тихо что-то неразборчивое.
– Купить? – не унимался любознательный Димка.
– Купить любой дурак может, – презрительно скривился отец. – Даже такой, как ты.
– У меня денег нет, – радостно ответил брат, – я не могу.
– Знать бы, кто твой отец, – сняв шапку, задумчиво почесал плешь папаша, – ты явно не в меня, я в твоем возрасте догадливее был. Ладно, объясняю для умственно отсталых. Вон там, – палец отца указал вправо, – универмаг. В универмаге подарок. Ваше дело его добыть!
– Украсть? – осторожно спросил я.
– Можно бы украсть, – с сожалением сказал отец, – но ты и так в детской комнате на учете состоишь, хватит с меня позора. Будете делать так, – понизил голос, посвящая нас в план. – Заходите, спотыкаетесь, будто погреться зашли. Потом ты, – палец уткнулся Димке в лоб, – одеваешь на голову вазу, там есть такая большая…
– Кому? – испугался брат.
– Себе, – вздохнул отец.
– Зачем?
– Зачем я с тобой связался! – кулак отца врезал по спинке сиденья. – Но у Васи не получится, голова большая, – с сожалением посмотрел на меня. – Понятно?
– Я боюсь, – накуксился Димка.
– Нечего там бояться. Твой дядька два года с глиняным горшком на голове проходил и ничего, не облез. А тебе несколько минут потерпеть. Одеваешь и ревешь! А ты, старшОй, начинаешь бегать вокруг и кричать, что он задохнется. Тут вбегаю я и увожу его, вроде как в больницу, а ты потом незаметно выходишь и топаешь к вокзалу. Мы тебя там подождем. Ясно?
