У платанов, тянущихся вдоль улицы Теряна, исчезли нижние ветки. Видно, не один Серго вышел сегодня на добычу. Дровосеки – только не из чудесных армянских сказок, а из сегодняшней пугающей жизни, уже побывали здесь. Вон один из них. В десяти шагах от себя Серго увидел высокого старика в коротковатом пальто и фетровой шляпе, человек пытался маленькой пилой отсечь сломанную ветку платана.
В этом человеке Серго узнал академика Арама Манукяна. В последний раз они виделись, когда Араму вручали Государственную премию за заслуги в области астрофизики, кажется, Арам открыл новую туманность, назвал её именем своей внучки Эстер.
Серго поздоровался с Манукяном. Тот сказал, что дома у них стало ещё холоднее, чем неделю назад. У Эстер началось воспаление лёгких.
Арам поинтересовался, как здоровье Маро и пишет ли она стихи? И где их дочь Анаит?
Серго ответил, что Маро поправляется после простуды, стихов не пишет, Анаит, кажется, в Москве, вместе со своим сыном, а, может, в Швеции, точно он не знает, телефон не работает.
Я слышал её по радио, сказал Арам, кажется, она добивается, чтобы включился кто-то из ООН?
Да, кивнул Серго, баронесса фон Кокк уже включилась.
Арам допилил ветку, попытался взвалить её на плечо, но ветка оказалась слишком тяжёлой, и он просто поволок её по тротуару.
Возле своего дома обернулся, кивнул Серго на прощанье и скрылся из вида.
Серго зашагал дальше. Надежда на то, что по дороге попадётся что-нибудь пригодное для растопки печки – сломанный стул, полено, доска, теперь казалась несбыточной. Вдруг он замер на месте. На обочине тротуара, в неглубокой яме лежала новенькая жёлтая доска. Кто её выронил? Серго вытянул вперёд руки, заторопился, заскользил непослушными ногами по мёрзлому тротуару и, резко покачнувшись, с размаху упал наземь, так и не дотянувшись до доски.
На миг небо сверкнуло как огромный выпуклый глаз, потом наступила тьма.
Через несколько мгновений Серго увидел себя плывущим в чёрном беззвучном небе. Вокруг вспыхивали и гасли звёзды. Они то приближались, то отодвигались, от них веяло таким холодом! Арам, Арам, где твоя туманность? Может, на ней теплее? И почему я не позвал тебя к нам в дом? На кухне бы посидели, чая горячего из термоса попили, поговорили бы… Например, о картинах Сарьяна, сколько в них солнца!
Через час Ашот нашёл на улице отца. Вернувшись домой из мастерской с пакетом блинной муки и поленьями в рюкзаке, Ашот вошёл в комнату и увидел, что Маро ещё спит, а Серго нигде не видно. Спустился во двор, но и там не было отца. Вышел на улицу и увидел недалеко от дома неподвижно лежащее на тротуаре тело. Узнал старое пальто и свою вязаную шапку. Ашот тут же подбежал к отцу, стал поднимать его за плечи. Серго, не открывая глаз, простонал, приподнялся, снова повалился. Ашот кинулся к перекрёстку. Увидел парня в солдатской форме, идущего мимо с канистрой в руке, остановил его, попросил помочь. Вдвоём они перенесли Серго во двор, подняли по лестнице на четвёртый этаж, внесли в комнату. В канистре у парня оказался керосин. Заправили лампу, зажгли свет. Затем Ашот сбегал на второй этаж за Вазгеном, тот работал в «Скорой помощи». Вазген принёс обезболивающее и упаковку одноразовых шприцов, дал Маро успокоительное, она очень плакала. Потом осмотрел Серго, сказал, что, наверное, сломано ребро. Спросил, нет ли в доме спирта. Маро принесла с балкона бутыль со спиртом. Ашот влил несколько капель в посиневшие губы Серго.
