* * *
Главреда в универсаме они нашли быстро. Павел показал на стоящего у кассы интеллигентного мужчину лет сорока восьми: «Это Романыч». Тот не замечал их. Он смотрел на кассиршу виноватым взглядом набедокурившего школьника. А в руках держал кошелёк – точно такой же. Рядом стояла тележка с покупками.
– Ну, разве можно так делать! – возмущалась кассирша. – Идёте в магазин и не знаете, сколько у вас денег. Я ведь уже чек пробила.
– Ничего не понимаю… – растерянно пробормотал главред. – У меня было больше денег. Может, вытащил кто?
– Если бы вытащили, тогда уж сам кошелёк. Вы посмотрите в кармашке на молнии. Может, там что-нибудь есть?
Главред заглянул в кармашек и, вытащив маленькую, как на документы, фотографию, ошеломлённо воскликнул:
– Откуда взялась эта старушенция?
– Придержи язык, Романыч! – громко сказал Павел. И когда тот повернулся к нему, пояснил: – Это моя тёща. И мой кошелёк. Я нечаянно захватил твой, когда забегал к тебе сегодня.
– А я-то удивился, почему денег стало меньше. А зачем ты носишь фотку тёщи?
– Потом объясню. На! Забери свой кошелёк.
Мужчины обменялись бумажниками.
– Это ж надо – фотографию тёщи с собой носит! – поразилась кассирша, с восхищением глядя на Павла. – Идеальный зять. Моей бы маме такого.
Марья Ивановна только хмыкнула.
Когда они втроём вышли из универсама, Павел пожаловался главреду, что тёща из-за путаницы с кошельками теперь обвиняет его в измене.
– Она подумала, что фотка девушки в твоём кошельке – это моя любовница.
Романыч усмехнулся и сказал Марье Ивановне:
– Успокойтесь. Это моя дочка. И кошельки мы, действительно, перепутали.
– А почему же эта фотография подписана Павлу? – с подозрением спросила Марья Ивановна.
Главред поставил пакеты на асфальт, вытащил бумажник из кармана пиджака, достал фото, повернул так, чтобы свет фонаря освещал надпись, и раздражённо спросил:
– Ну, где тут Павел?
Марья Ивановна сердито сказала:
– Вот же написано «Па».
– Так это я. Меня дочка с детства так называет.
– А почему с большой буквы? Так пишут только имена.
– О, господи! Ну, наверно, в знак уважения.
– А вы докажите, что это ваша дочь!
– А почему я вам должен что-то доказывать?
– Ага! Значит, Пашку покрываете!
– Мадам тёща, вы способны логически мыслить? Вы же убедились, что это мой бумажник! Зачем мне таскать в своём кошельке фотографию любовницы Павла? Я вам ещё раз говорю: это моя дочь.
Марья Ивановна недоверчиво спросила Павла:
– А почему же ты мне сразу не сказал, что это его дочка?
Зять стал оправдываться:
– Я её не знаю. То есть знаю, что у него есть дочка, но не видел её.
– Странно! С ним дружишь, а дочку его не знаешь.
Главред зарычал:
– Паша, уведи её от меня! Я теряю терпение!
– Ладно, докажите, что это ваша дочь, и я отстану, – пообещала Марья Ивановна.
– Да покажи ты ей дочку, Романыч, пока она меня с женой не развела! – взмолился Павел.
– Хорошо. Поехали.
Через пять минут серый «Опель Кадет» главреда покинул стоянку универсама. Следом ехала тёмно-зелёная «тойота». Вскоре они остановились около панельной десятиэтажки. Павел сказал тёще: «Идите сами, я подожду».
Когда Марья Ивановна вместе с главредом подходила к подъезду, неожиданно дверь открылась, и на крыльцо выскочила… девушка с фотографии в бумажнике. Двор был ярко освещён, сомневаться не приходилось – да, это она!
– Привет, па! – воскликнула девушка, чмокнув отца в щёку. – Я к подружке сбегаю.
