– Моя дочь мне не подружка, крысеныш! – рявкнул он.
– Эй, потише тут. – Парень театральным жестом поднял руки вверх. – Я же понимаю, ее по-настоящему даже не трахнешь.
Реймонд взорвался. И бросился на обидчика, который оказался если и не сильнее, то проворнее и сумел уклониться от удара.
Изабель в оцепенении смотрела, как отец замахнулся, промазал и, что-то сдавленно прохрипев, повалился на пол.
– Черт! – ахнул парень в неподдельном ужасе от того, к чему привела его некстати брошенная реплика. – Кто-нибудь, вызывайте «скорую»! Старик, кажется, готов.
В один прекрасный день Рошель Таубман исчезла навсегда.
О ее исчезновении Сэнди Рейвен узнал из телефонного разговора с отцом. Как объяснил Рейвен-старший, на студии сочли, что ее имени недостает небесного ореола «звездности», и отдел связей с общественностью придумал одну хитрость.
Фамилия Таубман превратилась в Тауэр – слово, не только рифмующееся с английским «могуществом» (power), но и вызывающее ассоциацию с высотой, на которую эту девушку непременно вознесет судьба. А поскольку звона колокольчиков не слышалось и в имени Рошель – скорее, по меткому замечанию одного из руководителей студии, в нем звучали какие-то материнские нотки, – то оно тоже было предано забвению, и на свет появилась актриса с совершенно новым именем и фамилией.
Сэнди пришлось пересмотреть свои пристрастия. Он больше не трепетал при имени Рошель Таубман. Отныне предметом его пылкой страсти стала Ким Тауэр.
* * *
Изменилось и положение Сэнди в ученом мире.
Для почитающих науку за религию Массачусетский технологический институт был чем-то вроде Ватикана для верующих. А работающие там многочисленные нобелевские лауреаты ничем не хуже Коллегии кардиналов.
МТИ находится в Кембридже[4], на берегу реки Чарльз, откуда до Гарварда можно добежать бегом за несколько минут. Оба вуза неколебимо убеждены, что их студенты самые умные и талантливые во вселенной.
И в каждом заведении приняты свои критерии одаренности. Если Гарвард гордится тем, что уделяет внимание гармоничному развитию и отдает предпочтение спортивным, харизматичным, музыкальным и творческим юношам и девушкам, то МТИ интересуют лишь умственные способности студентов.
Какие еще нужны тому доказательства, если институт не имеет даже своей футбольной команды? Да и откуда бы ей взяться, если коэффициент интеллектуального развития среднего студента МТИ намного превышает показатели его физического развития?
В этом заведении «развлекательная» сторона студенческой жизни отсутствует как таковая. Теоретически в выходные дни студенты-технари могут бегать на свидания, на деле же эта возможность остается весьма иллюзорной. Ибо никто из этих ребят не отваживается тратить на развлечения время, отпущенное им на рабский труд в этой умственной каменоломне.
Так и получается, что их радости носят мимолетный и весьма опосредованный характер. И зачастую сводятся к гамбургерам с пивом в студенческом гриль-баре. Они живут в своего рода академической подлодке и воспринимают окружающий мир через свой электронный перископ – телевизор, куда лишь изредка бросают беглый взгляд.
Именно благодаря телевидению Сэнди имел возможность следить за карьерой Рошель. И неважно, что с момента их последней личной встречи минуло уже довольно много времени, ведь он мог любоваться ею на экране. Благодаря влиянию студии ее регулярно приглашали сниматься в телесериалах, создаваемых под эгидой «ХХ век – Фокс».
