– Ра… Что?
– Радиация, невидимое излучение!
– А если оно невидимое, как ты его смог на фотографии различить? И вообще, давай как для рядового состава. Я по тёмным проклятиям как-то не очень.
– Как для кого?
– Для тупых, Илая! Хватит заумствовать. Мне одного Ричарда во как хватает! – Рей провёл большим пальцем по горлу, показывая, как его достал наниматель.
Илая вздохнул, успокаиваясь. После чего распрямил плечи и начал вещать лекторским тоном.
– Как вам должно быть известно, я являюсь ведущим экспертом в фотоделе, один из лучших во всей империи.
– А с чего ты решил, что это должно быть мне известно? – перебил репортёра Рей, сгоняя с того спесь.
– Так я же визитку вам давал! На обратной стороне написано!
– А… Я её не читал особо…
Илая аж сплюнул.
– Короче, я больше всех знаю об искусстве фотографии.
– Искусстве? Так ты у нас, Илая, художник? Понятно тогда, почему ты такой тощий!
– Да ну вас… – обиделся Эджин и протянул руки, чтобы забрать фотографии.
– Ладно, ладно, извини, я больше не буду! Имей снисхождение к моим многочисленным контузиям. Продолжай, очень интересно! – начал успокаивать репортёра Салех.
– Так я ещё ничего не успел сказать!
– Всё равно уже очень интересно! А я молчу, – и Рей сделал жест, словно запирает рот на замок и выбрасывает ключ.
Непрерывный доступ к алкоголю сделал громилу крайне благодушным. А железы в пальцах производили примерно шестьдесят капель медовухи каждый час.
Илая тяжело вздохнул, закатил глаза и продолжил.
– Я слежу за всей периодикой по искусству фотографии. И состою в переписке почти со всеми мировыми экспертами. Так вот, в прошлом году вышел большой альманах по дефектам фотопечати. В одной физической лаборатории Эпштольского технического университета проводят исследования разных металлов. Они пытаются создать универсальную таблицу элементов… – Илая заметил, что глаза Рея остекленели, и перешёл на более привычный язык. – Они там периодически дохнут! – Салех вздрогнул и снова стал с вниманием слушать лекцию. – Им даже местный суд поставляет смертников на опыты. Недавно они открыли группу тяжёлых металлов, плотнее свинца. Один даже выделили из руды, назвали ураном. Его окислы использовались в качестве красящего пигмента в стекле, их даже хотели использовать для создания фотоплёнки. Хлорид урана, растворённый в эфире, обладает неплохой светочувствительностью, но при этом сам уран испускает излучение, которое экспонирует светочувствительные материалы…
– Как тебе не стыдно! Как тебе не стыдно! – попугай плюхнулся на шляпу Илаи и расправил крылья, быстро кланяясь.
– Вот в самое яблочко, мудрая птица! – Рей помотал головой, просыпаясь. – Илая, ну давай уже по-имперски, а?
– Он засвечивает фотопластины, плёнку и бумагу, – репортёр в кои-то веки был благодарен птице, что разбудила бывшего лейтенанта. – И потому пришлось идею забросить. Ещё выяснилось, что уран неплохо экранирует магическое излучение, но у заключённых магов рано или поздно стали возникать опухоли по всему телу. Сначала это связали с запиранием магической силы, но потом выяснили – у тех, кто носил кандалы из двимерита, подобных проблем не возникало. Вот! – Эджин выдохнул.
– Я почти ничего не понял! – честно признался Рей. – Что за мракобесие? Невидимые лучи, вызывающие опухоли? Ты думаешь, какие-то невидимые лучи способны вызывать такие раны? И ты сам сказал, эти маги опухали спустя долгое время! И они носили кандалы. А тут почти сразу – и безо всяких кандалов.
