Осушив добрую половину кувшина с пивом, Вадим отёр рукавом вспотевший лоб и неторопливо заговорил:
– Князь Гостомысл желает знать, готовы ли города, окружающие Новогород, к войне. Его интересуют крепостные стены, запасы еды и воды, вооружение дружин и стражи, их обучение. За этим меня и послал государь – досмотр всему учинить. Почитай, с ранней весны по городам мотаюсь.
– Зачем ему сие надобно?
– Лучше не спрашивай. Я не знаю, с кем князь собрался сражаться и от кого защищаться. Он ничего не говорит.
– Тяжкие дни наступают для нашей Биармии и Гардарики, – задумчиво проговорил Родогор. – Это случается, когда уходит старый князь, а на освободившееся место приходит новый, молодой, полный сил и желаний. Помнишь, как после войны с викингами и смерти князя Буривоя мы все приплыли в Новогород?
– Столько уж годов минуло, – уклончиво ответил княжич, не понимая, к чему клонит вождь.
– В тот раз князь Гостомысл не заплатил подвластным ему князьям, посадникам и племенным вождям за поход на Вину, хоть и не столь уж много серебра нужно было из казны для этого. Не бывало никогда такого при государе нашем князе Буривое, правившем Биармией десятки лет. Тот слово своё крепко держал, дружинам деньгу не жалел. Пришлось всем пояса потуже затягивать.
– Так ведь князь Гостомысл не сел тогда ещё на престол, – улыбнулся каким-то своим мыслям Вадим. – Он только готовился к принятию клятвы верности от подданных своих, потому и не мог за отца своего отвечать.
– Ага! – ощерился в ухмылке племенной вождь. – Не все хотели его на престоле видеть. Пришлось ему многих вождей подкупать. Да не серебром, а золотом!
– Я слыхал, ты тоже своей выгоды не упустил? – съехидничал княжич. – Ближний болярин князя Таислав сказывал, что долго пришлось с тобой торговаться.
– А больше им ничего не оставалось делать, коли я обиду затаил, когда меня из хоро́м попёрли, да ещё велели ратникам из своей казны заплатить.
– Надеюсь, в прибытке остался?
– Ну а ты, княжич, как бы на моём месте поступил? – начал сердиться Родогор.
– На твоём месте я никогда не был и не буду, – мягко улыбнулся Вадим, стараясь своими словами не обидеть вождя. – А на месте князя Гостомысла не дал бы спуску тем, кто не принёс ему клятву верности! Да и нельзя никак иначе! Нагнал бы на них всех страху, пожёг несколько городов и посёлков, благо большая дружина в Новогороде князю всегда верность хранила.
– Вот-вот! – пробурчал вождь, отхлёбывая из кувшина хмельной напиток. – Тебе, паря, волю дай, сразу начнёшь жечь и убивать, лишь бы у власти удержаться!
– А ты что думал? – княжич тоже начал злиться. – Страной нужно править железной рукой, чтобы ни у кого не возникало сомнений не выполнить повеление государя или не появился соблазн предать его! Наказание за всё это должно быть настолько страшным, чтобы всего одна мысль о нём внушала дикий ужас.
– Ну а коли на престол после князя Гостомысла сядет Рюрик, ты козни супротив него строить не будешь? Смиришься? – возвысил голос Родогор. – На себя ту железную руку не примерял? Она же может за горло ухватить, невзирая на твоё княжье звание!
В зале повисла тишина.
Мужчины снова взяли в руки кувшины с пивом, чтобы промочить горло и освежить мысли.
– Я согласна с княжичем, – раздался от двери негромкий, но твёрдый голос Драга́ны. – Биармией должен править умный и жестокий человек, готовый ради блага всей страны идти на любые жертвы, не щадить ни себя, ни людей вокруг.
