Она хранит молчание, но глаза уже не прячет. Вот так, умничка, усваивай урок.
— Ты прав. — неожиданно тихо говорит, улыбнувшись ему, — сегодня мы еще живы, а что будет завтра, не узнаем. Я тебе нравлюсь?
Вместо ответа, который ей не особо-то и нужен, Бес рывком стаскивает с себя футболку, и девчонка разглядывает татуировку у него на предплечье. Рисунок сложный, кинжал с рукояткой — черепом, над ним корона и гадюка. Символы, указывающие на касту своего владельца — «положенца», блатного.
Ноготки Настеньки легонько бегут по линиям тату.
— Это воровская татуировка?
— Да. — накрывает он её руку.
Девочка загадочно блестит глазами, и Бес отдал бы многое, чтобы прочесть сейчас её мысли. Она мягко высвобождает ладошку, обвивает кисти рук вокруг его шеи, и тянется к губам.
6. Глава 6.
Разумеется, он мог с легкостью опровергнуть гадкие сплетни о себе, но считал их не стоящими внимания. Проститутки болтают всякое, да и что они могут думать, когда у них на виду его охранник «снимает» очередную малолетнюю дурочку, наивно мечтающую встретить упакованного Креза, и упорхнуть в его роскошный дворец хозяйкой.
Бес с уверенностью помнил, когда его переклинило. Когда Катюха исчезла, он служил в армии, и потерял время, которое и сыграло злую шутку. Будь он в Москве, названная сестра не посмела бы гулять по ночам с Лизкой, и сейчас всё было бы иначе. Лизетте в тот год исполнилось пятнадцать, девственности она лишилась с каким-то пьяным дембелем, а тот вдобавок пустил её по рукам своих не менее нажравшихся приятелей. Правда, «услуги» девочке одуревшие от долгожданной свободы вчерашние солдаты оплатили щедро, с убедительной просьбой молчать о случившемся.
А Лизка, утром проснувшаяся уже Лизеттой, прорыдав в ванной полдня, решила, что всё не так скверно. Оказывается, своим передком реально заколачивать вполне приличные бабки. Этим открытием она поделилась с закадычной подружкой Катькой, а та, еще при знакомстве, чтобы влиться в местную компанию молодежи, соврала про свой возраст. Типа, ровесницы они с Лизкой.
Короче, узнав, что Катя пропала, Димка в день своей демобилизации начал переворачивать весь район, ища информацию о сестре. На поиски ушли долгие полгода, Катюха была жива, но увидел Бес уже не наивную, серьезную девчушку, обожавшую читать и петь. В этой циничной, прокуренной, испитой развязной шмаре он едва признал её. Впервые тогда он её ударил. Безжалостно, по-мужски, кулаком в лицо.
Катюха замкнулась в себе, по возвращении домой хранила гробовое молчание, а глядя на Диму, презрительно кривила губы. Днями сидела, запершись в своей спальне, и ни мольбы приемной матери, ни угрозы отца, ничто не могло заставить её пойти на контакт.
А однажды она сама пришла к Бесу среди ночи. Забралась в кровать, прижалась, как в детстве, и вдруг заговорила, торопливо, захлебываясь словами…
Он слушал и холодел. Её откровения лились обильно, порой заставляя его вздрагивать от отвращения, иногда шокировали, но, в основном, вызывали острое чувство, состоящее из гремучей смеси жалости к Кате, ненависти к тем, кто посмел её обидеть, и жгучего желания порвать всех этих тварей.
« — Ты… Только молчи пока. — просила девочка, доверчиво заглядывая ему в лицо, и в темноте не видя, как оно перекошено от бешенства. — я сама виновата, Лизка, она… Она ведь глупенькая. Понимаешь, Димыч? Меня в школе гнобить стали, потому что я за парня заступилась. Он новеньким был, тихий такой, симпатичный. Изгоем меня сделали, куда я одна бы против толпы. Зимой это было. Подкараулили меня у моста, избили, а потом…»
