Синдром раздражённого кишечника - страница 6

Все молчали. Ирина Васильевна задыхалась от своей речи и понимала – нет никакой надежды, исправить нынешнее поколение, начала думать о том, что сама сделала не так в этой жизни, из-за чего её ученики стали такими. Ей казалось, что никто не учился и результаты ЕГЭ по математике не такие высокие, потому что дети отупели, а она постарела и ничего уже не может исправить. Потом она вспомнила про своего мужа, который когда-то умер из-за врачебной ошибки, а потом повернулась к Саше. Он рисовал на доске её портрет.

– Я ведь не могу в ваши головы знания положить. Вот просто не умею. Я и детей-то не учу, никто не умеет. Я вам просто даю знания, а вы сами должны с ними что-то делать и если не хотите, то не надо, мы всё равно все умрём, ничего не сделав, никем не став. И будете вы на работе какой-нибудь сидеть, ненавидеть своего начальника, который требует от вас того, чего вы не знаете, потому что непонятно, как вы не то, что университет окончили, как школьный курс прошли. И если вам сейчас так тяжело просто выучить элементарную формулу. – Она написала её на доске очень быстро, ни разу на доску не взглянув. – То, как вы собираетесь работать, семью строить, детей своих воспитывать? Или вы думаете, что потом будет легче? А нет – не будет, всё только усугубится и так до самой смерти жить будет тяжело.

– Зачем вы говорите такие страшные вещи? – спросил Александр, сжав мел в руке. – Мы ведь выпускники, мы ведь к чему-то стремимся, кем-то стать хотим, у нас в голове не должно быть мыслей о том, что надо страну спасать от неспециалистов и становиться сантехниками. Мы ведь молоды самый лучший юный возраст у нас сейчас, а вы говорите о таких страшных вещах. Мы о любви должны думать, должны о своём счастье думать, быть эгоистами, а не бояться врача, который знает медицину, как я знаю алгебру, да и нет такого врача, быть его не может.

– Может. Только такие и остались. И думать ты как раз и должен о том, чтобы не кем-то стать, а чтобы стать полезным обществу. А то какой от тебя толк, хочешь художником быть? Хватает миру художников без элементарных знаний, бесполезны вы. А о любви и всяких мыслях о своём счастье забудь, у тебя ЕГЭ тебе не должно быть до этого дела.

– Но художник тоже важен, тоже полезен. Разве вы не наслаждаетесь музыкой, разве не любите смотреть кино, читать книги любое искусство важно, как и знания математики. Если бы не было искусства, мы бы все сошли с ума. Да, я не знаю тригонометрию не не понимаю, а просто не хочу понимать, но я хорошо рисую и мне этого достаточно.

– Но не на время экзаменов.

И после её последней реплики перед звонком стало непонятно, кто же из них выиграл в этом споре. Все стали думать о том, что может Ирина Васильевна и не права, и есть другая жизнь кроме учёбы работы, есть что-то более важное, но потом пришли мысли об экзаменах затмившие собой любую идею о чём-то хорошем.

Однако Александр не сдавался. Он спорил с любым учителем, начинавшим подобный длинный, серьёзный, грузный монолог с восклицаниями, с широко открытыми глазами и иногда со всплесками рук. И через какое-то время у него получилось пошатнуть мрачный режим, свершив революцию давшую улыбку детям.

Самым большим его достижением стал конец недвусмысленных выражений учителя русского языка и литератур. Полноватая, громковатая с плутовскими миленькими глазками и длинными рыжеватыми волосами Анжелика Валерьевна часто затрагивала личные темы учеников, подшучивала над ними, а после наблюдала за краснеющими лицами. Однажды обсуждая “Старуху Изергиль” она вызвала к доске Иру Решетникову и начала расспрашивать её о том, можно ли жить как главная героиня рассказа. Александр заметил, что одноклассница у доски чуть ярче накрашена, нежели остальные девушки и, решив защитить её, сказал, обратившись к учителю: