– Ну что ж, брат, – тихо шепнула Лиана, – если никто не ищет, мне придётся делать это самой.
***
Она начала с очевидного – восстановила из памяти последние переписки с Николаем. Много техноболтовни, пара ссор – спорили о целесообразности «отсекания» глубоких воспоминаний у ИИ, и короткое прощальное сообщение:
– Всё получится. Если не выйду на связь – проверь, чтобы «осадок» не стёрся.
«Осадок». Протокол памяти, который Николай называл «уловом тени» – резервный буфер, куда попадал каждый фрагмент незавершённых идей или спорных логов. Официальные ИИ-кураторы про такие штуки не знали, потому что никто не любит, когда у машины появляется собственная тень.
В папке – пусто. Системный контроллер сообщил о легальной очистке под предлогом постфикса «чувствительных данных». У полицейского портала копия архива была доступна лишь через суд, который АДАМ гарантированно занял бы формальным отказом.
Но Лиана знала ещё один способ. Николай умел прятать данные так, чтобы их невозможно было распознать быстро даже «глубокой» машиной. Понадобится время. А пока – она снова перелистала список контактов брата.
В самой середине всплыл странный профиль – Nemesis.123. Псевдоним ни о чём не говорил, но аватаркой был кусок классической картины: парень в золотистой броне и безликость вместо лица.
Она написала туда. Через две секунды ответ:
«Помнишь, как мы запускали «трёх сестёр»?»
Лиана напряглась: это был вопрос из детства, шифровка – начальный код для восстановления доступа к их старой общей подпроектной папке.
«Зима, весна, лето. Четвертой не было», – написала она в ответ.
Что-то замигало, схлопнулось, иконка контакта исчезла. В локальной папке появился сжатый архив с длинным бессмысленным именем.
Лиана не раскрывала архив сразу. Старый страх, что за ней наблюдают, стал почти физическим. Она встала, прошлась по комнате, чувствуя, как напряжение складывается в тяжесть между лопаток. Нужно действовать осторожно.
***
Воспоминания о Николае нахлынули без предупреждения, острые и живые. Как он хмурился, пытаясь объяснить ей суть «проницаемости воли» – идею о том, что любой, даже самый сложный разум, может быть подчинён извне, если внутри оставить правильную уязвимость.
– Почему ты думаешь, что взлом – это всегда кто-то чужой? – как-то сказал он.
– Потому что страх приходит извне, – ответила она, будто на экзамене.
– Типичный аргумент, – он улыбнулся, почесал свой щетинистый подбородок. – На самом деле, самое страшное всегда приходит изнутри.
Разве он не знал? Или, может, предвидел что-то? Его проект разрушения «идеальной памяти» мог многим стать поперёк горла – не только технократам, но и тем, кто давно научился пользоваться чужой податливостью.
***
Вечерний мегаполис гудел внутри, как огромный улей. На экране новостей безмолвно брали интервью у главы отдела безопасности института – речи о гениальном, но, увы, не слишком осторожном сотруднике. Лиана выключила звук. Всё это не имело отношения к настоящему Николаю, на месте которого теперь был лишь статистический след.
Она открыла архив, используя старую связку паролей – тот самый «осадок». Внутри оказались зашифрованные логи, пара голографических чертежей и аудиосообщение:
«Смотри не туда, где светло, а туда, где даже ИИ не видит тени. Код доступа к контейнеру: L-ORION-9. Если что-то пойдет не так – ищи Белова. Он знает. Б.»
Белов… Глубоко в памяти Лианы всплыло: так звали одного из самых скрытных сотрудников отдела защиты. С ним у неё был только служебный формальный контракт – но что, если…
