Синие звезды - страница 10

Лекарь кивнул головой:

– Такое бывает редко, очень редко, возможно у одного человека из нескольких тысяч, чтобы аквомор, имеющийся в легких, не мешал дышать, и скорее всего, если бы не это переохлаждение, ваш сын спокойно бы прожил жизнь, даже не узнав об этой напасти.

Обессиленный отец плюхнулся на стоящий рядом с ним стул, подумав: «Значит, во всем виноват я со своей обиженной гордостью и этот проклятый аквомор, дающий мне жизнь. Лучше бы я никогда не возвращался из Аквомория».

Уже в дверях лекарь обернулся на сидящего в отчаянии Луция:

– Это расплата за твое бессмертие, лионджа, – прошептал старик, выходя на улицу, но Луций даже не услышал его слов.

Вскоре Гая не стало.

В этот момент для Луция, словно погасла звезда, указывающая ему путь. Теперь он стал не всесильным лионджей, а лишь жалкой, уставшей от жизни тенью.

Как когда-то скажет пророк Айван: «Лионджи умирают три раза: первый – когда находят Слезу Акилина, второй – когда теряют то, что им было больше всего дорого на этом свете, а третий – во время Великого судного дня. Умерев во второй раз, они становятся неопасны, лионджи больше не боги воплоти, а измученные старики, миллионы раз воспроизводящие в сознании события прошлого, пытаясь испытать те эмоции, что они испытывали когда-то. Испытать новую радость они неспособны. Лионджи, словно падальщики, питаются чужим горем, но уже не причиняют никому вреда».

Ничто больше не интересовало Луция в этом мире, и потому, купив небольшой домик с белыми круглыми колоннами на самой окраине столицы, он стал никому не известным отшельником, проживающим остаток своей бессмертной жизни.

Пройдут столетия, прежде чем кому-нибудь еще будет суждено пополнить ряды лионджей.

Младший инспектор государственной безопасности Шенхель Гонсфер Лоренцен переминался с ноги на ногу в кабинете своего начальника – инспектора Энбергена, который, уткнувшись в бумаги, игнорировал его присутствие. Шенхель вздохнул, обдумывая, как обратить на себя внимание, чтобы не вызвать гнев у своего господина.

Низкорослый, пухлый, вечно одетый в неопрятную одежду Шенхель вызывал лишь насмешки у коллег и знакомых.

Его лицо имело неприятную особенность постоянно краснеть в любом душном кабинете и тут же, словно капельками росы, покрываться потом. И младший инспектор, ежеминутно извиняясь перед начальником, был вынужден вытирать пот лежащим в кармане носовым платком.

За глаза Шенхеля называли «идеальным подчиненным», потому как никто ни разу не услышал от него хотя бы одного недовольного слова, какие бы неприятные вещи ему ни сообщали. Вместо этого младший инспектор, выдавливая улыбку, безропотно соглашался со всем: и с отправкой с инспекцией в самый дальний край Энноса, куда отказывались ехать все остальные, и с понижением жалования, и с работой в выходные…

Всю свою жизнь Шенхель мечтал о власти. В своих фантазиях он представлял, как увидев его, испуганные люди валятся на землю и, словно собаки, лижут языками его грязную обувь, желая, чтобы он бросил на них хотя бы один беглый взгляд. И тогда те, кто когда-то издевался над ним, узнали бы, что значит иметь дело с Шенхелем Гонсфером Лоренценом!

Господин Энберген, наконец, оторвался от бумаг и, подняв взгляд на топчущегося на пороге кабинета младшего инспектора, заорал:

– И чего это ты, трутень, тут молча стоишь? Я тебя когда еще вызвал?