Сиреневый «Рай» - страница 6

А потом вдруг всё стихло. В безветренном воздухе, пропитанном дымом пожарищ, безмятежно порхали бабочки. Потом по улицам пронеслись мотоциклисты и вошли запылённые немецкие войска. Всё было по-деловому. На главных развязках притихшего городка появились их энергичные регулировщики с планшетами и картами. Сверяясь с бумагами, они быстро направляли подразделения по известным адресам, подбегая к головной машине и вручая расчерченные листочки. Причём в почти полной тишине. Это походило на тренировку, учение, парад, но никак не на оккупацию. К вечеру воцарилась тишина, словно и не было войны.

Почти всё утро Марьяси, Лейба и оставшиеся с ними дочь Хая и милая пятнадцатилетняя внучка Этя просидели в погребе, боясь стрельбы и взрывов, но когда стало ясно, что немцы уже тут, вылезли и припали к окошкам. Улицы были пустынны и безлюдны. Округа замерла в напряжённом ожидании.

Лейба подбадривал домочадцев простыми заданиями, делал вид, что ничего необыкновенного не приключилось, а сам даже принялся вдруг за ремонт печки, будто и не лето на дворе. Он прочистил колосники и ни с того ни с сего начал готовить её к побелке.

К вечеру в дверь осторожно постучали, и все от неожиданности вздрогнули. В комнату не вошла, а как-то боком просунулась Мария. Окинув взглядом помещение, она тут же затараторила:

– А я смотрю, никого нет во дворе. Думаю, всё ли хорошо? Мы ж по-соседски в тревогу впали, чай, не чужие.

– Спасибо, Маша, может, зайдёшь? – пригласила её удивлённая Марьяся, но соседка суетливо замахала руками.

– Ой, да какой там рассиживаться… Вона чего творится! Пойду козочкам задам, а то совсем напужанные. Спужалися грохотаньем энтим! – словно речь шла о прошедшей грозе, отговорилась она и так же, как появилась, ящерицей ушмыгнула.

Весь следующий день тоже прошёл тихо. Изредка по улице проносился мотоцикл, пару раз прошли, громко разговаривая на чужом гортанном языке, вооружённые патрули. Улицы оставались пустынны.

К полудню случилось событие, которое всех необыкновенно поразило. Во двор без стука вошла группа вооружённых людей, одетых в непривычную военную форму. Среди них выделялся высокий стройный офицер с одной большой звездой на погонах и кобурой на боку. Неожиданно он заговорил на русском языке, и тогда все узнали приехавшего на долечивание с год назад демобилизованного капитана. Так бывает? Капитан Красной Армии вдруг преобразился на глазах! Он щеголевато представился, как ни в чём не бывало:

– Гауптман Данько, начальник полиции города, – и козырнул двумя пальцами. Все скованно молчали, а он продолжил, ничуть этого не смущаясь: – Представляю старосту вашей улицы господина Николая Негрозова и квартального полицейского господина Михаила Негрозова. Прошу любить и жаловать. Впредь все указания германского командования будете получать через них…

Гром среди ясного неба поразил бы людей меньше, чем то, что сказал этот человек. Перед ними стояли одетые в полную военную форму и вооружённые до зубов соседи. Молодой Михаил ещё немного смущался, а его отец выглядел даже бодрее обычного. Простой служащий на глазах превратился в важную персону, и его буквально распирало от гордости. Гауптман Данько вышел, а староста, двинувшись за ним следом, оглянулся и с ухмылкой сказал:

– Зайду ещё. Напоминаю тем, кто непьющий, что шнапс надо салом закусывать. Уразумели? – и нехорошо засмеялся.