– Сосредоточься только на сердцевине, – громко произнес Дед. – Или вообще никогда не встанешь.
– А что с ним? – спросил Сергей.
– Чтобы показать внутреннего человека, Софья одолжила ему свою, как ты говоришь, энергию, но и его собственную полностью израсходовала.
– Это опасно?
– Умереть можно, – очень буднично ответил Роман Романович, и уже обращаясь ко мне, добавил. – Если хочешь жить – войди умом в сердцевину, которую натирала тебе Софья, и отдохни там.
В другое время я бы вообще не понял, о чем он говорит. Но страх заставил меня перенести внимание на низ живота, и мгновенно стало лучше. Как будто закрыли дверь, и сквозняк, уносящий тепло, прекратился. И мне сразу стало интересно, почему так происходит.
– Когда воля, внимание и ум направлены на внешний мир, внутренняя энергия растрачивается, а когда они собраны внутри – энергия накапливается, – объяснял Сергей, словно услышав мои мысли.
–Любишь ты энергию везде приплетать, –добродушно заметил Роман Романович.
– А как еще объяснить?
– Мне говорили, что это способ отделить внутреннего человека от внешнего. Но можно и через энергию.
– А кто говорил?
– Православный монах знакомый.
– А почему именно низ живота?
– Просто это центр тела, если бы у него (тут очевидно речь шла обо мне) в центре росли уши, то я бы сказал ему войти умом в ухо.
– А это точно православная практика? – смеясь спросил Сергей.
– Да, противники называли этих монахов пуповушниками, за то, что они входили умом в сердцевину и молились оттуда.
– Вообще ничего такого не слышал.
– Современная православная церковь стесняется этого направления своего монашества.
– Почему?
– Из-за плохой репутации чрева, как вместилища пороков. А вот сердце, которое время от времени начинает трепыхаться, как у кобеля, учуявшего течную сучку, считается обителью высоких чувств. Поэтому со временем сердечное место стали искать именно в области физического сердца, а не в центре тела, не в сердцевине.
– А на сколько это, вообще, соотносится с Евангелиями?
– Напрямую и соотносится. Иисус заменил низменный процесс поглощения материальной пищи – поглощением божественного.
– “Я – хлеб божий”, – процитировал Сергей.
– Вот именно. Достаточно заменить низкое на высокое и чрево становится вместилищем божественного, сердцевиной, сердечным местом.
– А что было с теми монахами, которые концентрировались на физическом сердце, – спросил Сергей.
– И так можно – лишь бы внутри, но сложнее и связано с перепадами эмоций, требующих особого контроля.
– Главное – лишить внешний мир внимания? – продолжал разговор Сергей.
– Да, в дальнейшем отцы церкви специально говорили очень расплывчато о конкретном положении сердечного места.
Я чувствовал, что силы ко мне возвращаются, и даже открыл глаза. Но зря это сделал, потому что в сумерках комната стала казаться угрожающей. Я потерял концентрацию на сердцевине и опять оказался прижатым к кровати, словно засыпанный мокрым песком. И снова отключился.
Проснувшись утром, совершенно здоровым, я сначала не мог понять, где нахожусь. Вспомнил, что был болен и меня здесь лечили. А пока одевался вспомнил и услышанный разговор, и свои видения. Все было очень странно. Захотелось незаметно сбежать. Но незаметно не получилось. Вошедшая в комнату Софья объявила, что мое обучение началось вчера, и что сегодня вечером я должен вернуться – она мне покажет комплекс с полотенцем.
