Время шло, о Прасковье не было никаких известий, девушка словно растворилась, пропала без вести, ничего о её месте пребывания и дальнейшей судьбе выяснить так и не удалось.
Кирилл сначала был уверен, что Прасковью обязательно найдут, представлял их встречу, планировал их дальнейшую жизнь. Когда поиски не увенчались успехом, ужасно волновался за неё, обзванивая все ближайшие больницы и морги, к счастью там её тоже не оказалось. Затем гадал, почему Прасковья ушла так внезапно и навсегда. В конце концов пришел к неутешительному выводу, что она его никогда не любила, если так быстро вычеркнула из своей жизни и забыла, из-за чего ужасно ревновал, злился на неё и даже ненавидел. Но со временем, закрутившись в водовороте прежней жизни, пламя, разгоревшееся в его сердце, постепенно затухало, уступая место холодному расчету.
Эмиграция. Америка, 1918г.
Шли годы… Политическая обстановка в России стремительно накалялась. И в 1918 году, в разгар гражданской войны, на первой волне белой эмиграции семья Петровских эмигрировала в США.
Родион Эдуардович оказался одним из наиболее дальновидных предпринимателей-эмигрантов, сумевших правильно оценить политическую ситуацию в начале революционных событий в России. Уже в самом начале 1918 года, до принятия Декрета о национализации акционерных обществ, он вывел свои капиталы из России через создание дочерних компаний, не подчиняющихся советской юрисдикции. Таким образом, удалось избежать проблем, связанных с восстановлением юридического статуса за границей и возвращением активов, с которыми столкнулись другие российские акционерные общества. Родион Эдуардович не только сохранил, но и преумножил свои капиталы.
Кирилл активно участвовал в становлении семейного бизнеса за рубежом. Эмигрировав, он сжег все мосты, связывающие его с прежней жизнью. Тем более что Америка пришлась ему по душе. Посвятив всего себя карьерному росту, достижению смелых амбициозных целей, он всё реже вспоминал о Прасковье, пока её образ почти полностью не стёрся из его памяти. И только когда было очень плохо, ничего не ладилось, всё валилось из рук, перед ним снова возникала она – его ласковое, рыжее солнышко, успокаивала и согревала, растревожив всё ещё незажившую рану, отзываясь ноющей болью где-то в груди. Но он сделал свой выбор и что-либо менять в своей теперешней жизни не собирался.
Глава 5. Огненная дева. Россия, 1913г
Любовь и ненависть
Прасковья очень тяжело переживала расставание с любимым, хотя и чувствовала, что он не вернется, но ждала, ждала у настежь распахнутого окна, надеясь увидеть знакомый силуэт.
Проходили дни, недели, месяцы, а она всё надеялась, вздрагивала от каждого шороха, скрипа половиц. А вдруг это он, вдруг просмотрела… Вскакивала, готовая выскочить навстречу, изо всех сил прижимая руки к бешено бьющемуся сердцу, будто боялась, что оно выскочит из груди. Но в ответ всё также барабанил дождь, стекая по стеклу крупными каплями, плача и тоскуя вместе с нею.
Ее спасал ребенок, растущий у нее под сердцем, всё сильнее и требовательнее напоминающий о скорых родах. Прасковья практически не выходила из дома, только когда стемнеет, избегая лишних сплетен, осуждения и прочих жестоких и опасных для малыша выходок невзлюбивших ее односельчан.
В то время рожать без мужа считалось несмываемым позором, который автоматически ложился и на ребенка. Прасковья по собственному опыту знала, каково это – быть изгоем, какими жестокими и беспощадными могут быть люди с теми, кого они презирают или боятся.
