Старый сидел отдельно через проход от нас, ничего не говоря и, кажется, ничего вокруг не видя, лишь пытаясь как‑то пережить поездку. Я почти забыл о нем, но тут он повернулся к нам и вставил:
– Далеко не все выживают, – и быстро отвернулся обратно.
Возможно, мисс Корвус что‑то и ответила, но ее слова заглушили свист и смех с тротуара. Кучка улюлюкающих парней – явно из уличной банды, которых местные газеты по необъяснимой причине называли не бандитами, а просто хулиганами, – окружили китайца. Налетчики уже опрокинули корзину с бельем, которую тот нес из прачечной, и теперь толкали бедолагу от одного к другому, так что тот летал между ними, как футбольный мяч.
На лице китайца застыли отчаяние и ужас. Он знал, что никто не придет ему на помощь, и оставалось уповать лишь на то, что шпане надоест издеваться над ним прежде, чем они вышибут ему мозги.
Китаец и его мучители проплыли мимо нас, как сцена из диорамы: картина ада, близкая и реальная и в то же время недосягаемая.
– М-да, – угрюмо проворчал мой братец. – Видимо, уже подъезжаем.
И мы действительно подъехали. Меньше чем через минуту мы вышли в Чайна-тауне, а когда трамвай, дребезжа, поехал дальше, остались практически единственными белыми на улице. Тех, кто отваживался сюда сунуться, пытался распугать человек-бутерброд из Антикулийской лиги, который по-прежнему распинался о «язычниках-китаезах». Углядев меня с другой стороны улицы, он улыбнулся и замахал над головой брошюрой, как флажком:
– Эй, друг! Прочитал?
Я улыбнулся и кивнул.
– Геен зи бомзен зих! [15] – приветливо ответил я.
Диана притворно ахнула.
– Отто, что за выражения!
Кровь бросилась мне в лицо, как будто кто‑то обернул его горячим полотенцем.
– Только не говорите, что вы шпрехен зи дойч [16].
– Нет. Но ругаться я умею на всех языках.
Старый повернулся и впервые взглянул на леди с интересом.
– Хотите убедиться? – спросила она моего брата.
– Не-а… не стоит, – буркнул он и снова отвернулся.
Диана слегка прищурилась, глядя на Старого не то с некоторым умилением, не то с удовлетворением от произведенного впечатления.
– Сюда. – Густав повел нас на север от запруженной людьми Дюпон в сторону более спокойной улочки, где стояла лавка Чаня. Однако в этот день улочка оказалась вовсе не спокойной: посреди квартала галдела целая толпа зевак.
– О-о, проклятье, – простонал Старый.
– Это ведь… – начала Диана.
Продолжения я не услышал, поскольку уже бежал вперед, прямиком к не виданному мной ранее в Чайна-тауне явлению: полицейскому. Растолкав толпу, я подобрался поближе и гаркнул:
– Эй! Что здесь происходит?
Фараон смерил меня с ног до головы сонным взглядом, но все же решил удостоить ответом.
– Какой‑то китаец с собой покончил, – лениво, словно зевая, протянул он. – Лепила, который держал эту лавку. – И он качнул головой в синем шлеме в сторону заведения у него за спиной – аптеки доктора Чаня.
Глава восьмая
Чань, или Мы вынюхиваем ответы, и запах нам не нравится
Я сделал шаг к двери.
Полицейский тут же заступил мне дорогу.
– Куда это ты собрался, а?
– Туда, – ответил я и попытался обойти стража порядка.
Но тот снова преградил мне путь.
– Никуда ты не пойдешь.
– Пойду.
Я сделал еще одну попытку обогнуть полицейского. Это был здоровый детина, ростом с меня и почти такой же широкий в плечах, но двигался он быстро. На этот раз мы с ним как следует столкнулись, так что большие латунные пуговицы копа врезались мне в грудь.
