Конечно, несмотря на предостережение, ни Диана, ни Густав не замедлили шаг. Да и меня слова сержанта не смущали, а вот смрад смущал.
С каждым шагом он становился все сильнее. Зловоние было из тех, которые ощущаешь не только на запах, но и на вкус… что было весьма некстати, поскольку воняло так, словно кто‑то выставил ведро простокваши и корзину вареных яиц на целый день под августовское солнце.
– Да что же это такое? – закашлялся я.
– На вздувшийся труп не похоже, – сказал Густав. – Но близко.
– Это газ из труб, – не оглядываясь, бросила Диана. – В натуральном виде он не пахнет, и газовая компания добавляет туда химикалии, чтобы можно было легко распознать утечку по запаху.
– Да уж, действительно легко. – Я стянул с головы соломенную шляпу и помахал ею перед носом. – Легче некуда, только обморок.
Мой брат лишь крякнул с досады – и, кажется, я понимал причину его недовольства. Старый видел только те дома, которые освещаются масляными лампами, свечами или заревом из очага, а вовсе не газом. Если бы не Диана, Густав наверняка решил бы, что на втором этаже разводили скунсов. Запах газа относился именно к тем вещам, которыми я донимал брата вчера: к городским уликам, искать которые он не умел.
Старый так оглушительно затопал по лестнице, будто намеревался раскрошить ступени в щепки.
На втором этаже располагалась маленькая, тускло освещенная квартирка, так густо заполненная ядовитыми испарениями, что, казалось, они даже замедляют движения, подобно воде. Но я остановился как вкопанный по другой причине: потому что увидел кровать в углу – точнее, лежащего на ней мужчину.
Это действительно был доктор Чань, хоть и не совсем тот доктор Чань, с которым мы говорили накануне. Его одежда, всегда чистая и аккуратная, была измята, очки в круглой оправе исчезли. Китаец лежал навзничь: глаза наполовину закрыты, рот наполовину открыт, а сам полностью мертвый. И вдобавок иссиня-сизый, судя по цвету рук и лица.
Я уже видел кожу такого цвета, когда хоронил всех своих родных, за исключением Густава. Как и моя родня в Канзасе, Чань умер по самой простой причине из возможных: он не мог дышать. С одним отличием – его легкие были заполнены газом, а не водой.
Схватив скомканную простыню, лежавшую в изножье кровати, я набросил ее на тело.
– Если вы не заметили, с нами дама.
– Простите, – буркнул сержант с искренностью кота, извиняющегося перед мышью, перед тем как сожрать ее. – Надеюсь, дама не сильно расстроилась.
Я повернулся к нашему провожатому и наконец рассмотрел его как следует. Сержант обладал коренастой фигурой и толстой шеей, а вместо полицейского мундира носил коричневый твидовый деловой костюм.
И в комнате сержант был не один: за ним стоял тучный, с огромным пузом китаец, рядом с которым даже крепыш вроде меня выглядел бы Джеком Килькой [17]. Брыластое лицо толстяка украшали аккуратно подстриженные усики и бакенбарды, и одевался он по-американски, хоть и не столь строго, как Чань: белый костюм из жатого ситца в полоску и белая шляпа. Если бы не восточная внешность, он сошел бы за джентльмена из южных штатов, направляющегося на веранду пропустить стаканчик мятного джулепа.
– Обо мне не беспокойтесь, – сказала Диана фараону тихим, но совершенно спокойным голосом. – Я, возможно, еще в детстве повидала больше мертвецов, чем вы за всю жизнь. Итак, вы сержант?..
Тот криво улыбнулся нашей спутнице, ничуть не впечатленный ее бравадой.
