Мы с Дианой поспешили следом, но я успел заметить мелькнувшую на губах нашей спутницы улыбку, словно мой брат выдержал некое тайное испытание – или же, наоборот, не выдержал.
По Маркет-стрит один за другим громыхали трамваи, и не было ничего проще, чем доехать до Дюпон, а оттуда пройти на север к Чайна-тауну. Но Диана настояла на другом маршруте: от Ист-стрит прямиком по Клэй. Он действительно был гораздо прямее, но и гораздо живописнее, причем живописность ему придавал безудержный разгул Варварского берега.
Впервые проезжая через Барбари-Кост, я услышал, как кондуктор рявкнул: «Кому в бордель, на выход!», остановив трамвай напротив особенно грандиозного дома терпимости. Все пассажиры, как один, заулюлюкали и захохотали – поскольку все, как один, были мужчинами. Присутствие Дианы, однако, не способствовало подобным выходкам, и наши соседи по вагону, кроме самых отчаянных ловкачей, запрыгивавших в трамвай на полном ходу, изо всех сил старались не глазеть на нее.
Сама же Диана взирала на Варварский берег с его пьяными моряками, пивнушками, притонами, сутенерами и проститутками безо всякого отвращения и даже без любопытства, оставаясь совершенно невозмутимой посреди окружающего бедлама. Мне даже начало казаться, что это очередное испытание. В свое время на «Тихоокеанском экспрессе», не зная еще, что она филерша ЮТ, мы всячески пытались оградить мисс Корвус от всего, что казалось нам слишком пугающим для женщины. Станем ли мы и теперь изображать рыцарей на белом коне?
Впрочем, Старый уже и сам стал достаточно белым: побледнев как простыня, он вцепился в ближайший латунный поручень с такой силой, что тот только чудом не отломался. Вряд ли Густав был способен встать на защиту приличий, раз сам едва стоял на ногах.
Оставалось в одиночку доказывать, что рыцарство еще живо, несмотря на тайное подозрение, что сама Диана с радостью вонзила бы ему в сердце осиновый кол.
– Интересно, – заговорил я, когда мы проехали целый квартал в неловком молчании, – почему у меня такое чувство, будто вы так и ждете, когда я скажу, что леди здесь не место?
– А может, я действительно жду, – парировала Диана. Мы сидели рядом, и она, повернувшись лицом ко мне, задела мою ногу бедром, причем довольно чувствительно, несмотря на мягкие юбки. – В конце концов, однажды вы уже мне это говорили.
– Да-да. И вам вовсе не понравилось мое замечание. Но, полагаю, оно было справедливым. Как было бы справедливым и сейчас.
– Неужели?
Диана выгнула бровь и наклонила голову – предостерегающий жест наподобие тарахтения трещотки гремучей змеи. При нашей первой встрече она притворялась суфражисткой, но теперь я уже был не вполне уверен, что лишь притворялась.
– А где же, по-вашему, место леди? – спросила она. – В гостиной, на кухне, в детской – и нигде больше?
– Я такого не говорил. Однако леди, знаете ли… им подобает находиться… где‑то в более приличной обстановке.
Диана повернула голову к окну, за которым проплывал, как можно было догадаться, очередной бордель, поскольку девушки, высунувшиеся из окон подразнить прохожих, уже были в рабочем неглиже.
– Что ж, согласна, обстановка далеко не самая приличная. Однако леди здесь сколько угодно.
– Сами знаете, что эти девицы – никакие не леди.
– Они женщины. И они здесь живут. – Диана обожгла меня взглядом, и я понял, что этот огонь всегда горит в ее глазах, лишь дожидаясь подходящего момента, чтобы вспыхнуть жарким пламенем. – Если вам кажется, что леди не в силах даже пройти через подобное место, откуда у них силы, чтобы выживать здесь?
