— Это было действительно страшно, — удрученно произносит Жанна и подходит к столу, перебирая газеты и журналы.
— Извини. Я предупреждала.
— Да ладно. Но, похоже, всё безрезультатно. Сейчас тебе восстановят девственность, потом дадут опровержение в СМИ, а через месяц, или когда там, у вас свадьба с Ибрагимовым, ты станешь подневольной пташкой.
Едва сдерживаюсь, чтобы не завыть от отчаяния.
— Знаешь, видимо, у твоего отца действительно серьезные проблемы. Ну должна же быть причина подобной настойчивости? Что он так вцепился в этот брак?
— И что мне теперь из-за его проблем жизнь себе гробить?
Жанна забирается на подоконник и печально смотрит в окно.
— А если он и правда этого Эрика найдет и голову ему открутит?
Сейчас мне почему-то не до мыслей о везунчике. К тому же он вон какой живучий. За себя больше переживаю. Предстоящая свадьба вводит в такое отчаяние, что хоть из окна прыгай. Ведь придется спать с мужчиной, к которому отношусь, как к отцу. Если с Иманом хоть отчасти окажется так же приятно, как с Эриком, это обнадеживает, но я знаю, что подобного не будет. Уважительно относиться к человеку и желать с ним близости — это не одно и то же.
— Ты спать, что ли, собираешься? — удивляется Жанна, когда я стаскиваю покрывало с кровати и ложусь, сворачиваясь клубочком.
— Меня вырубит сейчас. Перенервничала. Совсем мозги не соображают в такие моменты.
Надо успокоиться, привести мысли в порядок и подумать, что делать дальше.
— Рин, — доносится глухой голос подруги, — ты правда завтра в клинику поедешь?
— Правда. Лучше и впрямь побыть несколько дней вдали от отца, пока он не успокоится. Жанна, ты только не прогибайся и ничего отцу не рассказывай, хорошо? Он попытается на тебя давить, а ты гни свою линию, говори, что ушла из клуба раньше меня.
— Переживаешь за Эрика?
— Не знаю, — сдавленно выдыхаю я.
Но слова отца, что абсолютно все участники моей выходки будут наказаны, выжигают внутренности и сеют панику в мыслях. Особенно учитывая, что везунчик ни сном ни духом, откуда у провинциалки такой влиятельный отец. Одно дело на экстремальном склоне сорваться, а другое — за секс по голове получить. Который даже не хотел продолжать, но кое-кто был отважен и настойчив.
— Запиши в заметки попросить у Гудвина ещё чуть-чуть смелости и пришли мне в сообщении.
— Что? — непонимающе спрашивает Жанна.
Да, не поможет. Гудвин — волшебник, а я давно не маленькая девочка, чтобы верить в сказки.
— Что ты снова задумала?
— Пока ничего. Но обязательно что-нибудь придумаю.
9. 9 глава
Мир будто замер и стоит на паузе. Если бы я курила, то одной пачкой сегодня бы явно не ограничилась. Пытаюсь думать обо всём подряд, загружаю мозги цифрами, книгами, историческими справочниками, но тщетно. Мыслями всё время возвращаюсь к отцу и нашему последнему разговору. Внутри полное непонимание, во что он превращает мою жизнь. Может, опыты какие-то ставит? Проверяет закалку? Так хочется в это мгновение к Але. Слушать ее тихий спокойный голос и самой наполняться умиротворением, которого внутри ни на грош. Всё же ничто и никто не заменит человеческого общения и душевной теплоты. То, что сейчас представляется концом света, рядом с этой старушкой воспринимается иначе. Или рядом с Семёном Ильичом, который мыслит не так критически, как я со своим юношеским максимализмом. Погорячилась я насчет Имана. Вон меня как к старикам тянет. Возможно, и к нему какие-то чувства проснутся? Но я и без штампа в паспорте смогу за ним ухаживать и уделять внимание. Только, естественно, не интимного характера.
