Стража у входа, привыкшая видеть посадника ежедневно, не задала ни единого вопроса, когда он быстро, как ветер, пронёсся по ступеням крыльца.
Тимофей был окрылён.
С трудом скрывая улыбку, он шагал широко и стремительно. Одному Владыке известно, как ему это удалось, но мужчина был почти трезв. С момента получения новости о смерти князя прошёл всего час, а на его лице не осталось ни следа ночного кутежа. Лишь резкий винный запах мог сообщить внимательному собеседнику, что прошлую ночь он провёл вовсе не в тёплой постели.
Внутри главу Радограда встретил Захар. На сморщенном лице старого тиуна застыло скорбное выражение.
– Пришёл… Пусть Зарог узрит твою доброту, Тимофей Игоревич…
– Да-да! – оборвал его посадник, оглядываясь по сторонам. – Где все?
– В княжеских покоях, – ответил управляющий. – И княгиня, и княжич. Лекарь тоже там.
– Кому-то ещё сообщали о случившемся?
Тиун пожал плечами.
– Нет, – скрипучим, словно старая дверь, голосом отозвался он. – Кроме княгини и лекаря, только тебя оповестили.
– Хорошо! – одобрил посадник, тряхнув густой бородой. – Никому ничего не говорить! Такие новости народу надо подавать мягко, с пониманием. А то, неровен час, можно и беду на государство накликать.
Захар тяжело кивнул. Старик с трудом стоял на ногах – похоже, этой ночью он не сомкнул глаз. Бросив на его сгорбленную фигуру безразличный взгляд, Тимофей направился к лестнице.
Поднявшись, он быстро преодолел коридор и через минуту оказался у дверей княжеской опочивальни.
Резкий смрад ударил в нос. Запах был настолько сильным и острым, что даже не отличавшийся брезгливостью Тимофей вынужден был поднести рукав к лицу, пытаясь ослабить зловоние.
– Пошли прочь! – рявкнул он стоявшим у двери стражникам.
В помещении, помимо мёртвого князя, находились трое.
Матвей, княжеский лекарь, которого Тимофей поставил на место трагически погибшего Василия, стоял у стены, сложив руки.
Дмитрий, третий сын Юрия, сидел на лавке неподалёку от кровати, с отсутствующим видом глядя на бездыханное тело отца.
Внутри царила тишина. Казалось, даже время замерло в этих стенах, прекратив свой бег. Лишь Рогнеда нарушала молчание – княгиня стояла на коленях у смертного ложа, сжимая иссушенную руку покойного.
Из всех присутствующих только Матвей обратил внимание на появление в комнате нового человека. Он повернулся, всем своим худым, высоким телом, облачённым в простое холщовое одеяние, и почтительно склонил голову.
Тимофей остановился рядом, осматриваясь.
– Ну и вонь! – недовольно пробурчал он. – Того и гляди – с ним рядом слягу. Интересно, будет ли тогда Рогнеда так же плакать и по мне?
Он задорно подмигнул врачевателю.
– По всему видно, князь почил ещё вечером, – негромко отозвался Матвей. – Обнаружили только утром. Тело Юрия и при жизни… хм… – он старательно подбирал слова. – Имело особый аромат. Но после смерти запах значительно усилился.
– Аромат! Словцо-то какое подобрал! – хмыкнул посадник. – Вонял он страх как! Хуже дворового пса!
Матвей пожал плечами, никак не комментируя услышанное.
– Кто его нашёл?
– Слуги, – развёл руками лекарь. – И то не сразу поняли. Утром начали очаг топить, и только через час заметили, что государь не дышит. Позвали меня. Я осмотрел тело и велел Захару оповестить тебя. Княгине тоже сообщили. Вот и весь сказ.
– Хороша девица лицом, а сказ концом! – усмехнулся Тимофей, несильно хлопнув его по спине. – Ладно. Послезавтра, на закате, проведём ильд.
