Любая власть – это, прежде всего, способность влиять на жизни людей. Чем большее число судеб зависит от воли князя, тем больше у него власти. Пользуясь ею, хороший государь ведёт подданных к лучшей жизни.
Но каким бы мудрым он ни был, угодить всем невозможно. Трудные решения неизбежно ведут к недовольству, а народный гнев – вещь опасная. Ярослав это понимал и потому учредил Думу – совет высшего боярства, формально отвечавший за все принимаемые в стране законы.
Разобрать капища Матери-Земли к северу от Средня? Дума постановила.
Запретить торговлю в городах тем, кто не принял святую веру? Таков указ Думы.
Ввести новый налог, разоряющий хозяйства, но позволяющий правителю собрать так нужные ему деньги? Это не княжеская воля, а постановление Думы – на неё и гневайтесь!
Любое из этих решений могло привести к бунту. Если бы их принимал сам князь, со временем его возненавидели бы и крестьяне, и знать. Такой государь не удержался бы на Речном престоле долго.
Но Ярослав позаботился о том, чтобы всем было ясно: это не он. Это Дума.
Люди, способные видеть суть вещей, неспроста прозвали князя Хитрым. Боярский совет был лишь прослойкой, принимающей на себя удар народного недовольства. Этот ход позволил Ярославу направлять гнев подданных на знать, а самому править без оглядки на поддержку простых радонцев. И, одновременно с этим, он смягчил представителей древних родов, дав им иллюзию обладания властью, пригласив в совет.
Действительно, хитро.
Дружина присягала князю. Посадники городов правили по его воле. Он никогда не выпускал поводьев из рук, но в сознании обывателей над всем довлела Дума – и именно она была во всём виновата.
Если в княжестве объявляли празднество или какую-то милость, глашатаи кричали, что это случилось по милости князя. Если наступали времена тягот и лишений – ответственными за это оказывались бояре.
Ярослав Хитрый получил своё прозвище заслуженно.
При правлении почившего Юрия Изяславовича боярский сход окреп и не отказывал себе в самостоятельности. Князь мало интересовался политикой и за все годы на Речном престоле посетил заседания Думы всего несколько раз. Однако, совет не остался без надзора.
Обязанности государя добросовестно исполнял его Первый наместник и посадник Радограда – Тимофей Игоревич.
Он лично выбрал главу столичной стражи и, заручившись одобрением князя, поставил совет перед фактом. По своему усмотрению подобрал глав нескольких наместов – Торгового и Зодчего, хотя, по традиции, такие назначения утверждала Дума. Не таким человеком был Тимофей Игоревич. Ему не требовалось ничьё одобрение.
Подобная вольность была возможна только благодаря поразительному нежеланию государя управлять собственным государством.
Однако теперь Юрий умер, и некому было поддерживать любое решение, принятое Первым наместником.
В отсутствие венчанного князя значение боярского совета возросло, и все его члены это ясно осознавали. Представители древних родов, входивших в Думу – Залуцкие, Шленовы, Стегловитые – могли выкинуть что угодно, пользуясь моментом.
Поэтому вечером того же дня Тимофей Игоревич, сидя во главе стола, был напряжён. Он внимательно вглядывался в лица людей, прибывших по его зову в Думскую палату, пытаясь понять, что на уме у этих знатных и богатых мужчин.
Совет заседал в просторном зале круглой формы.
В помещение вели две двери, расположенные в противоположных сторонах помещения. Одна – большая, двустворчатая – для бояр. Другая, неприметная, – княжеская, находилась сразу за спинкой отведённого для него кресла.
