И, ей, вдруг, нежданно – негаданно, пришла мысля и не опосля, а сейчас, в голову, она вспомнила, почему дед нас самих придразнил, что мы два поводыря.
… Тогда, половина года пролетело, как день един.
Врачи определили, что глаза у деда работали всего на два процента.
И вот.
Ждали операцию.
Ходили с бабкой гуськом. Она впередсмотрящий. Он в кильватере, за ней.
А, в магазинах, сердобольные, ну. понятливые, без маразма, ещё, пока, твердили, завидовали, ах молодцы, ох любовь. Ходят всегда вместе, и собачку прогуливают. В магазин, и в горы ходят всегда вместе, – хорошо то каак. Правда, в горы они, соглядатаи, не знали, что дед с бабкой ходят только по дорожке, где асфальт или просто дорога, – гладенькая как у деда лысина. А, то, хорошее было совсем от другого, секрет был.
У бабки,– невроз и она вообще сама ходить не может… уже не умела. Всё ей кажется, что сейчас брык и скорая, не успеет. Вот и шла под руководством и в сопровождении, хоть таком, деда, он совсем рядом, хоть и на пятки умудрялся стопы свои ставить на ходу, на такой скорости. Хоть и за спиной, а ямки и бугорки он уже не различал. Но дед ряядышком. Она не волнуется. И голова не болит и не кружится. Вот тебе и дружба и любовь, и два поводыря.
А дед, своей бабуле рассказал, как в детстве, таком, правда, далёёёком, далёком теперь, его отчим рассказывал.
… Вот было раньше. Хорошо. Поводырь. Ну, малого, не совсем пригодного для тяжёлых работ в поле или ещё труднее, потяжелее работа была…– определяли в поводыри. Он, поводырь, долго ходил, водил, водил слепого дедушку по деревням. Милостыней прозябали. Трудно. Тошно, но ходили. Где приютят, а где и мимо – ничего, ни хлебушка, ни картофелину даже не дадут, не опустят нежно в сумку, которая висит почти пустая сбоку через плечо. Тоже много было бедных.
Устал пацан. Годами ходили и в дождь и снег, в морозы. Всё было.
– А у них, для поводырей, простой инструктаж, по технике безопасности, речевой, – как водить, ходить и, доходить, до места назначения, а не упокоения – диалог, школа, наука.
Если ямка на дорожке, где они шли по полям и дорогам, а они пути дороги, были как у нас в России и сейчас, то яма то канава, никак не могут ремонтировать и сделать, до сих пор. Традиция.
Дорожники, машины, дорогие, иномарки, ну миллионеры, бедные на них мучаются, ломаются, как таам, в далёкой деревне, в России.
А у них, нищих была наука – памятка, инструкция, для такого бездорожья,
Деду пацан – поводырь говорит, брык, – ямка, большой брык – ямка побоольше. Так и ходили, ни гаишников тебе, ни штрафов за превышение скорости. Красотаа. И вот. Надоело. Устал пацан. Подвёл деда к обрыву и, и сказал…– полный брык, и, дед загудел безвозвратно.
Все мы тогда смеялись. Тогда. Детство. Давноо. За столом, рассказывал отчим.
А.
А теперь нам было не смешно. Полный брык, не вызывал у нас приступы хохота, как тогда…
Вдруг дед услышал песню, своей, драгоценной бабули…
Просьба, убрать звук. Бабуля услышала в нашей комнате звонил мобильный. Дед сложил меха гармоники и пришёл послушать, звонил сынок.
Тишина, долгая, а потом прямая речь покруче, чем Персихора, в моей интертрепации.
Прошли и минуты и часы. Пока стало ясно обоим. Сынок был на Кавказе, одолел, покорил, очень трудную дорогу на озеро Рица. А теперь, едут домой.
Они, как всегда, по мнению бабули, в выходные дни, дрыхли до двенадцати, чесались, собирались, а потом мчались…
