И, и она теперь не возьмёт меня своими нежными пальчиками… будет икать от страха и омерзения вспоминая, меня, такого как эти поющие в камышах, совсем не соловьиные трели.
***
Куда идти. Куда податься, кого поймать и не подраться, такая глупая песня, но нам она тогда нравилась. А сейчас, в таком положении, куда? Домой. Нет! Прибьёт моя дорогая мама. Да и как, домой, когда у нас на двоих,– четыре ноги, всего три ботинка и такая, совсем не парадная одёжка. Да ещё мокрая, да ещё и в грязюке, глине. А ведь утром было так всё хорошо. И тепло и сухо.
Куда?!
…Это ведь были пятидесятые годы послевоенные, в нашей деревушечке, жила была, даже такая семейка, одна маманя с двумя детьми, царствовала в землянке. Жила, поживала, вот так. Колхоз, доярка. Первая дойка утро, четыре часа. И петухи ещё дремлют.
Эх, Господи, если – бы знал, где упадёшь и газетку подстелил бы, мягче падать. Тогда газеты наши воодушевляли, оптимизм вселяли, радость в душе,– пахло от них ароматом веселья, день рождения Сталина-переоценка. Хлеб, продукты, подешевеют.
А теперь я сидел на русской печке, которая занимала половину домика, где приютили нас два брата и их маманя.
Витька Барановский никогда не был у меня душевным другом, и я помню, как взрослые пацаны столкнули нас лбами. И мы подрались, а те, большие придурки, стояли и ржали, как наш колхозный конь жеребец племенной, когда его помещали в станочек, для серьёзных дел, которые помогали увеличивать поголовье тружеников лошадей.
Витька, по сценарию этих пацанов,– Вовки Крашевского и Илюшки Корецкого, должен был забрать у меня один единственный хороший, настоящий, фабричный, как мы этот шедевр величали, конёк «дутыш». Я, ему, конечно же, не дал и врезал этим коньком по его рукам. Он остолбенел от неожиданности, заревел как бычки, которых кастрировал мой отчим зоотехник, а мы подглядывали. Интересноо, но интересного было мало.
Нас пацаны успокоили, помирили, мы пожали друг другу руки. А вот теперь Витька, который дрался всегда без разбору и со всеми, нас, несчастных, теперь, приютил и обогрел.
Тепло.
Это тоже чудо, когда дрожат, трясутся все члены и органы, и, особенно тот, который должен потом чуть-чуть позже, дотянуть до годков и помогать родине, будущими защитниками Страны, а он этот самый главный орган, так далеко спрятался, что и в «увеличилку» как тогда называли линзу, не увидеть и, не найти, спрятался от мороза и почти святой водицы в купели, которая хороша, на, на, крещение, в морозную пору. Упрятался, как говорили пацаны, затянуло в попу.
…А геройство Витьки, его братика и, конечно, мамы, было.
Степь да степь кругом, пели мы иногда и такие песни.
А тут, в этом, почти райском месте, не было леса, мы не видели и не ведали, а что такое дрова, в кино, показывали, иногда наши, деревенские, вздыхали, вот бы такое. Уголь, тоже видели в кино. Но если Робинзон сумел выжить и, даже развёл мелкий рогатый скот, как говорил и величал наш грамотный батя, зоотехник. Вот и наши счастливые жители, топили, грелись и готовили пищу Богов – мамалыгу, борщ и многое другое, почти деликатесы. А заготавливали топливо, мы, пацаны.
… Ходили на «тырло», это там, на поле, отдыхали, обеденный перерыв, коровкам и пастуху, а у коров, дневная дойка, и текли молочные реки. Перепадало и нам, все люди держали этих кормилиц. Но стадо колхозное и, деревенское ходили, паслись отдельно, коровки и колхозные и наши, оставляли это, будущее топливо, прямо здесь, на поле. Это было и удобрение, и, почти дрова, мы собирали своими ладонями, когда эти лепёшки уже подсыхали, а там, снизу, и сороконожки, двухвостки, которые и цапнуть могли, хоть у них-то, этих гадов ползучих, и зубов не было, но грызли больно, а нам говорили, не зевай Хомка, на то ярмарка. Приносили это, будущее огниво, с почётом и уважением, как, почти, для атомного реактора. Сушили долго и нудно, хотя и солнышко смалило, в полную свою силу, на крымском меридиане, сушили, но ещё и умудрялись его разжигать. Это и современным пиротехникам, не достичь такого искусства. Поджигать спичкой, а иногда ватка и кресало, огниво, как почти в каменном веке.…Потом соломка и дуть, раздувать, аж искры из глаз, а она, зараза, дымит, огня нет, и не скоро будет. И как теперь оценить эту работу Витьке Барановскому. Просто герой. Спасатель М.Ч.С.! Реаниматолог ты наш дорогой. Привет тебе от всего сердца.
