Его жена, гречанка, как и прежде, была более дружелюбной:
– Заварить тебе другой, хочешь?
– Нет, спасибо. Совсем не хочу, – Было грустно. Глядя в это одно пустое кресло за столом, ей стало зябко и одиноко. И еще стало немного страшно. Поцелуй на цветочной поляне еще не успел выветриться из её головы.
«– Сколько я его знала», – пыталась вспомнить она: «– Три дня? Чуть больше, кажется…».
И ей совсем уже не хотелось мысленно надсмехаться над видом надменного Принца. Сидя сгорбившись на стуле, Берта пускала ложечкой волны по поверхности чая.
– Ты знаешь, сидеть за столом, поджав ноги под себя – признак дурного тона, – услышала она замечание в свой адрес, высказанное холодным, высокомерным голосом.
– Принц, а кто сказал тебе, что я хорошо воспитана? – Берта громко возразила ему, но продолжила свою мысль неразборчивым шепотом: – Я так даже не спросила, куда он уходит…
Сказочник продолжал сосредоточенно смотреть на нее, пока девушка не поднялась со стула. Медленно она побрела прочь с веранды.
Глава четвёртая «Снег, которого не увидит Берта»
Она стояла на мосту, безмолвно глядя на протекающую внизу воду. Неширокая речка-ручей делила равнину на две части, теряясь где-то у Тёмного леса. В душе Берты шла нешуточная война.
Хотелось отрицать всё – боль в груди, помутившийся рассудок и непреодолимое желание бесконечно смотреть в глаза чайного цвета, в которых она теперь видела весь Мир. Весь Мир в одних только глазах Берти. Тяжело вздыхая, девушка опустила веки, хотелось от чего-то плакать. До сих пор она думала, что любовь – светлое и тёплое чувство, которое носят в душе с радостью. Её любовь, едва родившись, скребла душу Берты когтями дикой кошки из подворотни.
– Почему ты ушла? – Сказочник подошел к ней незаметно, звук его шагов заглушили слишком грустные мысли: – Берта? – Он осторожно дотронулся до её плеча.
– Я люблю его, Сказочник, – Берта не оглянулась, но открыла глаза, полные слёз: – Я так невыносимо тяжело себя чувствую, будто меня душит всё вокруг.
– Ты молода, – покачал он головой: – Для того, чтобы полюбить, полюбить по настоящему, Берта, нужно знать человека. На это нужно время и много…
– На это нужен всего лишь один взгляд, Сказочник, – девушка повернулась, и уверенно посмотрела в глаза своего собеседника: – Может быть, я молода. Ты разве не был молод? Ты разве не знаешь, что я сейчас чувствую?
– Тебе тяжело, и ты хочешь со всеми спорить. – В его голосе появился нравоучительный тон, хотя душа его, глядя на беспомощную девушку, разрывалась на части: – Но никто не хочет обидеть тебя, Берта. В твоём возрасте все легко влюбляются, это проходит потом. И твои чувства к Альберту пройдут, это не тяжело…
– Что это? – Берта прервала его на полуслове, удивлённо подставляя ладонь крупной пушистой снежинке. С неба начали понемногу опадать белые хлопья мягкого снега.
Сказочник улыбнулся от приятного, но грустного воспоминания: – Когда-то твоему отцу наскучило писать сказки. Мы дружили много лет, и он жил здесь, в этом доме. Это было еще до того, как ты родилась. Мне было чудовищно жаль, что он принял такое решение – ведь он придумал целый Мир, так много необыкновенных, пёстрых историй, города и деревни, сотни персонажей. – Он усмехнулся, в который раз качая головой, смотря куда-то под ноги на старые доски моста: – Хотя, конечно, это тяжело, не каждому под силу. Автор столько раз потом возвращался и уходил, что я потерял счёт. Но тогда он уходил впервые и навсегда, а я придумал, что каждый раз, как этот дом кто-то покидает, идёт снег.
