– А ты гляди, умный ты наш – Стопарь нагнулся и, зачерпнув горсть влажной земли, скатал из нее комок, который закинул на поляну. Ковер колыхнулся и комок съел.
– Видал? То-то! Придурок! Сам ты придурок! Окно это.
– Ничё себе! А там глубоко? – Дэн, едва вылезший из-под своей поклажи, теперь пытался отряхнуться.
– А, поди, узнай, коли интересно. Пошли, Оскар, за деревьями обойдем. А этот пускай слазит, коль хочет.
– Прости, я не знал.
– Не знал он, милай мой, тута не Бродвея тебе. Тут тайга. А с ней не шутят. Знаешь, скоко народу и скотины всякой в таких окнах сгинуло? Одной ногой наступишь, и все, каюк. И вытащить не успеют.
– Майн гот! Что это? – свистящий шепот Оскара мгновенно отбил у обоих охоту препираться.
Сразу за березами их взору предстала еще одна поляна, не в пример приветливой зеленой ловушке вся заваленная сухостоем и затянутая заплесневелой паутиной. Ни одной травинки не пробивалось через слой мучнисто-пыльной хвои от сомкнувшихся крон лиственниц.
На поляне торчало множество спиленных на высоте около двух метров широких стволов. Каждые два пенька соединялись третьим, ещё более широким. Одни были совсем трухлявые, облепленные мхом и гроздьями высохшего лишайника, другие несколько посвежее. И жуткая, звенящая в ушах и давящая на психику тишина вокруг.
– Фёдор, что это?– Оскар чувствовал накатывающую волну первобытного неосознанного ужаса.
– Идемте отседа, ребяты. Бежим. С Господцем, бежим – Стопарь неистово крестился, отступая задним ходом. Остальных уговаривать и подгонять не пришлось.
Скоро позади оказалась и красивая поляна с бездонной своей ловушкой. Плюхнулись на поваленное дерево. Стопарь отдышался, скорбно вздохнул и почему-то шепотом выдал.
– А было это шаманское кладбище, ребяты. Я про такое слыхал, но видеть пока не приходилось. Страшное место. Очень старое, вишь, по верховому еще хоронили, так давно уж не делают. В деревьях выдалбливали ствол, укладывали труп туда, другой половиной прикрывали, и на столбы. Много их там, видать, могил этих, воздушных. Место, значит, сильное, даже зверь обходит стороной. Видали, паутина нетронутая. Хотя новые шаманы сюда должны ходить – сил набираться.
– Ничё себе. А как нам идти теперь?
– Да стороной пройдем, от греха подальше. А где Пузырь?
Но собака как в воду канула. Дальше шли молча, только Дэн шею свернул, отыскивая взглядом щенка. Как настоящий охотник он нагнал бы группу тихо и незаметно. Но так и не объявился.
Ощущение у всех было такое, будто потеряли товарища в бою. Хуже всего конечно Стопарю. Щенка подарила ему Герда, собака, с которой мужик отходил по тайге аж четырнадцать лет.
В эту осень она, до того ни разу не щенившаяся из-за полученной в молодости раны, задевшей, видимо, какие-то внутренние органы, с великими муками произвела на свет единственного чудной красоты сыночка, а сама, зачахнув, но выкормив его из последних сил, ушла в лес и пропала. Получается, передала хозяина под присмотр сына, умирая.
Стопарь больше недели заливал горе самогоном, каждый день ставя возле рукомойника миску со свежими макаронами, сдобренными иной раз дешевыми консервами и пахучим подсолнечным маслом. На следующее утро на крыльце он отколупывал от миски засохшую еду заскорузлыми пальцами, и ее тут же растаскивали вездесущие соседские куры.
