Идём мы, а Серко на дерево косится, хвостом виляет.
– Храбро лезла, Странница, – говорит, – прям лесной дух во мне гордится, будто я сам лез!
– Спасибо, Серко, – отвечаю, смеясь, – "Отвага" теперь с нами. Но впереди ещё испытания.
Вдруг из тени лапа чёрная вылезла – длинная, когтистая, пальцы шевелятся, будто живая паутина. Глаза в темноте горят, как угли в печи, а голос шипит, будто змея.
– Я Тень-Хваталка! – говорит она. – Слово Света ищешь? Спаси Светлячка, что я держу, не то в тьму утащу, там света не сыщешь!
Смотрю, а в лапах у Тени Светлячок – маленький, крылья золотые, дрожит, светит тускло, будто свеча на ветру.
– Я Светлячок Лесной, – пищит он. – Тень меня поймала, свет мой гасит, сил нет! Спаси меня, Странница, прошу!
Я жезлом махнула, искры полетели, яркие, как звёзды, Тень зашипела, когти разжала, лапой снова хвать! Серко прыгнул, в лапу зубами вцепился, рычит, шерсть дыбом, а я жезлом светом полоснула – Тень взвыла, будто раненый зверь, и в темноту сбежала. Светлячок крыльями затрепетал, засветился ярче, будто солнце в лесу взошло, и вокруг меня закружился.
– Спасибо, Странница, – пищит он, – теперь тени меня не тронут! Слово Света твоё – "Пронзающий". Бери его, да дальше иди, Тёмный Певец ждёт!
Идём мы дальше, "Отвага" и "Пронзающий" в сердце держу, а лес всё гуще, тени меж деревьями шепчут громче, будто тайну делятся. Серко принюхивается, ушки вертит, а я думаю: что за Певец такой, что голоса крадёт? Вдруг поляна открылась, и на ней Тёмный Певец стоит – высокий, худой, плащ из теней колышется, будто дым, а глаза пустые, как ночь без звёзд. Лицо его бледное, морщины глубокие, а голос, когда заговорил, в душу холодом впивается.
– Я Тёмный Певец, – говорит он, – голоса птиц во тьме спрятал! Дай мне покой, не то и тебя туда уведу, там вечность молчать будешь!
Я жезл подняла, светом его осветила, а он запел – голос низкий, тоскливый, тьма вокруг сгустилась, ветви дрожат, будто боятся. Серко зарычал, шерсть топорщится, но я руку подняла:
– Постой, Серко! Певец, не враг ты нам, а страдалец. Что тебя мучает?
Тёмный Певец замер, песня оборвалась, он опустил голову. Голос его дрогнул, будто слёзы сдерживает:
– Одинок я, Странница. Много веков назад был певцом лесным, пел с птицами, пока зависть людей не прокляла меня. Голос мой пропал, тишина меня грызёт, и я украл их песни, чтобы не молчать в вечности. Но душа моя тоскует, и нет мне спасения. Помоги, если можешь!
Я сердце своё слушаю, думаю: Очаг свет несёт, а слова могут исцелить. "Отвага" и "Пронзающий" шепчу, жезлом свет вызываю, но понимаю – нужно ещё слово. Подхожу ближе, говорю:
– Скажи мне, Певец, что тебе нужно для покоя?
– Прощение, – шепчет он, – чтобы простили меня.
– Тогда слово третье – "Прощение", – говорю я, и жезлом над ним махнула, Очаг засиял мягким светом. – Прими его, отпусти голоса, и лес тебе простит!
Тёмный Певец протянул худые руки, свет Очага его обнял, тени с плаща слетели, будто дым растаял. Глаза его засветились, как далёкие звёзды, а лицо разгладилось, будто молодость вернулась. Он вздохнул глубоко, и голоса птиц из теней вырвались – звонкие, как колокольчики на ветру, чистые, как утренний хор.
– Спасибо, Странница, – шепчет он, голос теперь мягкий, без тоски. – "Отвага" дала мне силу, "Пронзающий" свет вернул, а "Прощение" душу исцелило. Не причиню я лесу зла, обещаю.
И растворился в свете, оставив после себя лёгкий шёпот благодарности. Лес ожил – птицы вылетели из веток, песни их заполнили воздух, а деревья зашумели, будто радуются. Светлячок над поляной закружился, светом своим лес озарил, и даже Серко хвостом завилял от радости.
