Листовка, скорее всего, осталась на столбе с каких-нибудь последних выборов; я не стал ее читать – лишь бросились в глаза большие черные буквы: ЕСЛИ НЕ ТЫ… Дальше листок был оборван, и никак нельзя было узнать, что же будет, «если не ты». Странным образом эта фраза перевернулась у меня в голове и прозвучала немножко иначе, с интонацией предупреждения и угрозы:
Я усмехнулся – это была фраза из книги, которую я читал утром в поезде. Оторвав листок от столба, я положил его на парапет, разгладил, собираясь посмотреть, что там еще написано. Но не успел: налетевший внезапно ветерок выхватил обрывок листовки из-под моей руки и понес его через бухту.
– Ну и фиг с тобой, – улыбнувшись, сказал я не то упорхнувшей листовке, не то ветерку, и, проводив их взглядом, отправился в «Зурбаган».
«Зурбаганом» именуется странное место рядом с Графской пристанью, на мысу при впадении Южной бухты в Главную. Здесь, в тени раскидистых старых платанов, прямо на нешумной набережной, примостились столики летнего кафе и обычные городские скамейки. Именно кафе, представляющее собой всего лишь маленькую будку, и дало название всему месту, где собирается самый разный народ: от студентов, проходящих морскую практику на стоящих неподалеку гидрофизических судах, до матросов и офицеров с тех же «гидрографов». Иногда здесь бывает по-гриновски шумно, но чаще – по-гриновски же спокойно и тихо.
На сей раз я не встретил в «Зурбагане» ни одного знакомого; впрочем, это было неудивительно – разномастный веселый народ начнет собираться здесь ближе к вечеру. Пока же единственный доступный взгляду сотрудник кафе деловито скучал в окошке под вывеской с названием своего заведения, изредка посматривая на немногочисленных прохожих.
Обедать было рано (собственно говоря, по моим часам еще и для ланча время не подошло); я взял полстакана портвейна, выбрав самое приличное, что здесь было, и уселся на скамейку под деревом лицом к морю.
Сейчас мне будет сложно сказать, сколько времени я провел на этой скамейке, просто радуясь тому, что я снова здесь и снова дышу морским воздухом, но, когда налетевший ветер оторвал меня от этого занятия, жара уже спала и тени от деревьев удлинились настолько, что весь «Зурбаган» оказался закрыт от солнца.
Ветерок появился с моря, пробежал по набережной, взметнув в воздух пыль и мелкие сухие веточки, в шаге от моих ног закружил этот мусор в маленькое подобие смерча…
…Незадолго до отъезда из Москвы мне пришлось работать с этнографическими сборниками конца прошлого века, и там я наткнулся на известное с детства поверье: если в такой вот смерчик метнуть нож, на лезвии появятся капельки крови. Почему-то вспомнилось сейчас это поверье из сборников. Или это не оттуда оно вспомнилось, а из книги, что я в десятый, наверное, раз перечитывал по дороге в Крым?
Проревела отходная сирена городского катера на Графской. Я быстро поднялся, охваченный внезапной неясной тревогой. Где-то глубоко внутри зазвенело магическое ощущение изменения вероятностей. Что-то нужно было сделать – сейчас, немедленно. Что?
Замелькали в голове какие-то обрывки из книг – своих и чужих… Беги, малыш, пока светит Луна… Это откуда? Я поднял взгляд к небу, и мне показалось, что я вижу, как стремительно движется к горизонту солнце… Нашедшие Монсальват возвращались оттуда преображенными… Это что-то мое, не важно, что именно…
