Сказки о магах - страница 3

Я резко повернулся к сидевшим неподалеку офицерам.

– Извините, куда этот катер? – Кажется, я совсем невежливо встрял в их разговор; они удивились, конечно, но один из них тем не менее глянул на часы, что-то прикинул…

– Кажется, на Северную должен быть.

– Спасибо! – я перешагнул через скамейку и бросился на пристань.

Я успел. В самый последний момент, когда матрос уже убрал сходни, я перепрыгнул, ухватившись за поручни, на борт катера.

Матрос выругался. Я извинился, сияя счастливой улыбкой. Он потребовал оплатить проезд. Я отсчитал ему нужное количество украинских «купонов» и отправился на корму.

…Катер уже отошел от берега и теперь разворачивался носом поперек бухты. Облокотившись на край фальшборта, я стал смотреть на оставшийся на той стороне уютный «Зурбаган», отделенный от меня все увеличивавшейся полосой темной воды. Тут настроение мое снова – который уже раз за этот день – неожиданно изменилось. Я словно бы вспомнил, что я степенный научный сотрудник, приехавший сюда в командировку, и прошлындавший по городу целый день, вместо того чтобы заниматься делом. Сразу накатило на меня тоскливое ощущение беспросветного одиночества, как бывает иногда, когда оказываешься совсем один в каком-нибудь незнакомом и неприятном месте.

Сумасшедшее дело, подумалось мне. Что я здесь делаю, куда еду? Мальчишки на причале сказали что-то про Северную сторону, попалась на глаза дурацкая реклама часовых мастерских, ветер с моря закружил пыль на набережной… И сорвался невесть куда на поиски чего-то магического, вычитанного в книжке, – пусть любимой, но ведь написанной другим человеком, придуманной, ненастоящей…

Хотя книжка-то как раз была самая что ни на есть настоящая. Я расстегнул сумку, запустил в нее руку. Вот она, книжка, лежит на самом верху – там, куда я положил ее, выходя в тамбур перед последним тоннелем…

Я встрепенулся: ведь это было самое большее два-три часа назад! Посмотрел на часы: все верно, начало одиннадцатого, а поезд пришел в семь с чем-то. Но почему тогда так по-вечернему прохладен воздух, почему солнце стоит над выходом из бухты – на западе? Я оглянулся на сидящего рядом старичка в потертом пиджачке, в очках, с авоськой на коленях. Спросил у него, который час.

– Начало восьмого.

– Спасибо. А не подскажете… э… – я замялся, – не подскажете, утра или вечера?

Старичок взглянул на меня с явным укором.

– Вы что, молодой человек, издеваетесь? Или проснулись только что?

– Да я, похоже, вообще не проснулся, – пробурчал я, хмурясь и отворачиваясь.

Было странно. Ни плохо, ни хорошо, но странно. И немного тоскливо. И очень жаль сказку, в которую я успел так искренне поверить…

А катер шел уже на середине бухты. Часто стучал мотор, пенилась за кормой вода.

– Молодой человек! – это был голос старичка.

– Да, – я снова повернулся к нему.

– Если хотите знать, сейчас вечер.

– Да, спасибо, – я улыбнулся, – до меня уже дошло: солнце-то с моря.

Он покивал головой.

– С вами что-то случилось? Может, я могу помочь?

– Еще раз спасибо, я постараюсь сам справиться.

Он снова кивнул, отворачиваясь. Солнце отразилось в стеклах его очков; яркие желтые блики пробежали по палубе и фальшборту. Вспомнился почему-то Лукьяненко:

И все же… Если бы здесь, сейчас, появился на палубе маленький смерчик, я смог бы снова поверить в начавшуюся было сказку. Ведь здесь, несмотря ни на что, был Севастополь, и здесь я не верил в ту, обычную, обыденную жизнь, оставшуюся за последним тоннелем…