– Да, это тебе, но не за стойкость, а за то, что ты всегда был истинным ценителем вкусной еды и никогда не мог устоять перед лакомствами! Поздравляю, ты достиг мытарства чревоугодия и не минуешь его, пока всё это не съешь!
– Да мне за сто лет не съесть столько! – аппетит мальчика тут же испарился.
– Не ври: за двенадцать лет в том мире ты прекрасно всё это одолел!
Коля аккуратно отщипнул от кисти ягодку винограда, надкусил и тут же выплюнул:
– Её что, уже кто-то ел?
– Разумеется, её ел ты!
– Невозможно же есть то, что уже переварено!
– А зачем ты перевёл столько еды напрасно? Там, где достаточно одного кусочка торта, ты давился, но проглатывал три – портил продукт, вредя и своему здоровью, и пожирая то, что должно было напитать других или тебя же, но позже. Ешь теперь!
И Коля стал есть – давился, плакал, рвота захлёстывала его, но желудок оставался почему-то пустым и лишь беспомощно, но больно судорожно сжимался.
Сколько длилась эта пытка, Николай не знает, одна мысль – МАМА – заставляла его жевать и глотать, не обращая внимания на мерзкий вкус. Стол, наконец, опустел и исчез.
Путь вперёд был свободен. Более того, он вёл к тоннелю, в конце которого виднелся свет – настоящий солнечный свет! Коля торопливо зашагал дальше, потом побежал, боясь, что луч исчезнет, а вместе с ним и надежда, что скоро всё закончится.
Дорога круто вильнула вниз, и мальчик заскользил по жидкой грязи в зловонную яму, кишащую змеями. Противные твари шипели, извивались, переплетались между собой.
– Я же миновал червивые мытарства!
– Это не черви, а змеи!
– Откуда они?
– Мытарство клеветы – каждая змея является отражением твоей лжи о человеке.
– Да я не врал ни про кого, я не сплетник!
– По твоим словам, более двадцати твоих одноклассников застряли в детстве, в отличие от тебя! Одним этим ты оболгал и товарищей, и себя! А Таньку как-то раз дурой обозвал, а она, между прочим, не такая уж и дура. А ещё…
– Да понял я, понял, не отвлекай! – Коля сражался со змеями, опутавшими его со всех сторон. Он пытался свернуть им головы, кусал скользких гадин, топтал…
– Ух, кажись, всё!
– Они тебя укусить не могли – душа в пятки спряталась. А тело эти змеи укусить не могут. И тут тебе повезло. После настоящей смерти они бы тебя ядом клеветы пропитали и ты остался бы в этой яме навсегда.
Коля, брезгливо отпихнув змеиные тушки, выбрался из ямы и только сделал шаг в сторону туннеля, как свалился в ещё одну ловушку.
– Фу, пиявки, что ли? Присасываются!
Мальчик отрывал и отбрасывал в сторону слизких существ, а Домовой с удовольствием наблюдал и комментировал:
– Мытарство лжи! Длинные пиявки – это красочные придуманные истории, короткие – трусливые отпирания, но, присосавшись, начинают грызть, потом ползают внутри и пожирают, пожирают! У тебя их немного. Надо признать, ты довольно честно жил.
– Живу! – поправил Коля беса, остервенело отрывая от себя скользкие комочки и раздавливая их ногами.
Наконец и эта беда миновала – вернее, Коля миновал её.
– Всё, кажется? – мальчик брезгливо вытер руки о штаны.
– Вроде всё, хотя и странно.
– Что странного?
– Ты что, никогда в жизни ни над кем не смеялся так, чтоб не в бровь, а в глаз?
– Да нет, – немного подумав, ответил Николай.
– А нудить тоже не умеешь?
– Как это?
– Ворчать, стонать, все жилы из человека вытягивать?
– Не знаю, не пытался как-то.
– Повезло! – бес был откровенно разочарован: Коля явно «уплывал» из его лап.
