– Люди, да что с вами?! – отчаянно завизжала, когда в мою сторону направили зубья вил. – Стойте! Я ухожу! Ухожу! Не трогайте меня! – отчаянно взмолилась, отступая и теперь к ним боясь обернуться спиной. – Умоляю: дайте только позвонить! Я потерялась! Не могу же я ночевать в лесу! Одна!
Кот повернулся на наши крики, боком прикрывая свой мешок, словно боялся, что его у него отнимут. По крайней мере именно так мне почудилось в суматохе, которая поднялась.
Из соседних домов на улицу повыскакивали еще мужчины и женщины и все они начали наступать на меня.
Вооружены они были странно: мужики вилами и железными палками, а женщины рвали траву на обочине дороги и грозили мне ею, будто она для меня была такой же страшной, как и инвентарь мужчин.
– Сестрица! – услышала я от леса обеспокоенные голоса девушек, обернулась, споткнулась и упала.
Женщина, которая до этого орала на меня, сориентировалась первой, вырвала у одной из соседок пучок травы и огрела меня им по ногам. Я закричала не своим голосом от боли, потому что трава обожгла не хуже огня. Перед глазами замелькали разноцветные огни и на щеки брызнули слезы: и страха, и боли, и обиды.
– Сумасшедшая стерва! – взвизгнула. – Чтоб ты сдохла, ведьма!
Кажется, мои слова только сильнее разозлили ее, потому что она начала остервенело молотить меня травой и когда она соприкасалась к обнаженным участками кожи, я не могла сдержать крика боли и отчаяния.
Подмога пришла оттуда, откуда я ее точно не ждала. И помогли мне не люди, не девушки-русалки, которые звали с окраины леса, а черный кот. Он с диким «МЯ-Я-ЯВ!» кинулся на женщину: сначала на спину, потом на волосы, а там и до лица добрался, полоснув когтями по щеке. Она взвыла не хуже меня. Я подскочила и побежала к лесу и русалкам, которые подпрыгивали от нетерпения на месте и подбадривали меня криками.
– Бежим! – скомандовала Марфа, стоило мне притормозить напротив нее и обернуться. Кота за загривок схватил один из мужиков, а тот пытался отбиться, вертясь из стороны в сторону и размахивая лапами, точно бешеный. – Да бежим же, бедовая! – Марфа схватила меня за руку и деревья снова замелькали у меня перед глазами, как во время моей первой пробежки в стиле вампиров Калленов. И закончился наш бег по ночному лесу также быстро – мы снова оказались на берегу озера.
– Ну ты учудила, сестрица, – покачала головой Истома. – Чокнутая что ль?
Я обиженно утерла слезы с щек и снова отчаянно и позорно зарыдала.
– Да не обижай ты ее. Растеряна она. Домой, видать, вернуться пыталась, – заступилась за меня Лебедка. – Из-за рубашки все это.
Я села на корточки и уткнулась лицом в колени, обхватив голову руками и страстно желая проснуться. Однако сон не развеивался. Меня жалели русалки, пришел дедок-кустик и протянул мне горсть ягод, я, размазывая слезы по щекам, их проглотила, напилась мутной воды из озера, ничуть не побрезговав, и упала без сил и от боли во всем теле прямо на траву.
Русалки плескались у берега, я слышала и их смех, и перешептывания, но страшно мне не было после всего, что сегодня пережила. Я пыталась забыться сном, повторяя «Утро вечера мудренее» и «Я подумаю об этом завтра».
Ближайший ко мне куст зашевелился, я напряглась, ожидая увидеть дедка, который представился лешим, а увидела все ту же черную, упитанную кошачью задницу. От удивления приподнялась на локтях, следя за тем, как он тащит тот же мешок из ткани, только еще более грязный. Положил его передо мной и сел, тяжело дыша.
