Ольга, судя по голосу, была не из тех, кто станет кого-либо «томить». Скажем даже, чтобы вставить свою театральную фразу Юлии Алексеевне пришлось перебить собеседницу. Но та быстро вернула себе лидирующую позицию.
– Сейчас у неё прогрессирует старческое слабоумие, она временами становится рассеянной настолько, что способна создать опасную обстановку для себя и всего дома: не выключить воду или газ, например, и лечь спать. Согласно заключённому договору, я помогаю ей только несколько раз в неделю, произвожу уборку, готовлю, помогаю помыться. Круглосуточное наблюдение стоит других денег.
– Что же нам делать? – прошептала Юлия Алексеевна.
– Вариантов несколько. Вы можете переехать жить в Варкинск, можете забрать Ульяну Васильевну к себе, можете оплачивать услуги сиделки на дому или в пансионате для престарелых. К сожалению, Ульяна Васильевна плохо узнаёт людей, с ней самой я не могу заключить такого договора. Часть расходов можно покрыть с помощью пенсии Ульяны Васильевны, – Ольга озвучила сумму дотации, а потом зарплату сиделки.
– О…
Виктор участливо заглянул в глаза жене, которая, кажется, была раздавлена полученными новостями. Её не устраивал ни один из вариантов. Каждый из них лишил бы Юлию Алексеевну либо комфорта, либо части материальных благ. Восклицать время от времени «как там мамочка?» было дешевле и проще…
– Нам нужно обсудить создавшуюся ситуацию с мужем.
Виктор кивнул, а Саша никак не выразила своего отношения к услышанному. Из «Плюмажа» прислали новый заказ – большой текст об инновациях в сфере производства губной помады, и Саше не терпелось заняться любимой работой. Расставлять по местам запятые, тире и двоеточия ей хотелось гораздо больше, чем размышлять о судьбе незнакомой старухи, пусть даже и приходящейся ей бабушкой.
***
– Я скоро совсем осиротею, – причитала Юлия Алексеевна, лёжа на диване и, как обычно, распорядившись обеими своими ладонями: одну положила на лоб, а другую препоручила мужу. Ему надлежало бережно согревать пальцы жены, временами прикладываясь к ним губами, – мамочка, мамочка, ну как же так…
Вероятно, мадам Жюли подсознательно уже нашла для себя самый подходящий вариант решения неожиданно нагрянувшей проблемы. Саша слушала эти причитания с некоторым суеверным содроганием, но всё же не решалась возразить матери, что бабушка пока ещё жива и кликушничать, как на поминках, время однозначно не пришло. Виктор же Владимирович привык позволять жене говорить всё, что ей заблагорассудится. Поэтому и преждевременных траурных речей не прерывал.
– Бедная моя мамочка, – продолжала всхлипывать Юлия Алексеевна.
Диван, на котором возлежала потенциальная сиротка, располагался вдоль стены, в которой была розетка, поэтому Саше были отлично слышны все эти сдавленные рыдания, пусть и произносилась речь привычным тихим голосом.
Саша глянула на часы: дело к полуночи. В папины обязанности входит согревать ладони жены, пока та не заснёт. Слова в корректируемом предложении никак не хотели складываться в нужном порядке – то ли от Сашиной усталости, то ли от заунывных стонов из соседней комнаты. Саша опасалась, что матери может прискучить разыгрывать трагедию для одного зрителя и скоро стоны сменятся призывами:
– Наша маленькая Саша́, приди, утешь свою мать, – почему-то призывы всегда поручались именно Виктору Владимировичу, вероятно, так Юлия Алексеевна подчёркивала всю бедственность своего положения: ах, мне так плохо, что даже позвать на помощь сама не могу.
