Два дня из жизни Александра Максимовича
Это кого у тебя там ветром качает с носилками? – спросил я у бригадира шестой бригады Витька Петрова, бригада которого бетонировала выгул за родильным блоком животноводческого комплекса.
– Да москвич, «лепила», с тобой одним этапом с Холмов пришел две недели назад.
– не помнишь что – ли его Мастер? – и захохотал
– запомнишь всех, там человек 30 было в «воронке» – сказал я и спросил
– а почему «лепила»? врач он что ли настоящий? откуда взялся? Почему тогда в санчасть не взяли?
– он зубник, стоматолог, а там кумовской стукачок у медсестры Фариды Хасимовны в шнырях бегает, и хрен кого туда поставят без согласия «кума» – опять ответил Витёк.
– вот и подфартило ему ко мне в бригаду на бетон попасть – а ему уже за полтинник, вроде и жалко старого, а куда я его дену?
– отправь его ко мне в бытовку после обеда, побазарю с ним. Мне шнырь туда нужен, а то Сашка Гляненко перед отпуском не успел спросить, а вы сами будто не в теме, что Профессор откинулся, и в прорабской сейчас некому ни печку затопить, ни мусор убрать, ни вас – бугров вызвать.
Лебедь слил из закопчённого чифирбака в кружку последние капли чифира, и поставил его на железную печь – буржуйку прорабской.
– я уж думал, что ты его выжмешь как губку – засмеялся Булат принимая кружку, после сделавшего свои два глотка, кореша
– горячий больно, а так бы запросто! – и повернувшись к сидевшему в углу дневальному, вдруг спросил:
– старый, а правда, что от чифира зубы портятся? – как думаешь, за оставшийся трёшник хоть половина у меня останется? – и оскалил все свои 32 белых и здоровых зуба.
– что портятся, это точно! самое главное, чтобы они здоровые были, целые и без пломб, чифир эмаль разъедает и гарантии, что у тебя все такие же останутся, дать не могу – ответил Петрович, пятидесятилетний врач – стоматолог из подмосковья, которого я неделю назад, после серьёзного разговора, перевёл к себе в прорабскую дневальным. Нам, молодым, он казался древнее мамонта, и свой перевод с бетона в шныри, где работа заключалась в уборке бытовки, топке печки – буржуйки и вызова ко мне бригадиров и звеньевых – он воспринял как «манну небесную».
Я закурил и подключился к разговору: – а скажи дед, почему ваши зубники – стоматологи не могут нормально, без боли зубы лечить и вырывать? 20 век кончается, а к вашему брату в кабинет идёшь, как в пыточную! Бормашина гудит и трясётся, укол делают – аж скрип стоит когда игла в челюсть входит. Тот помолчал и сказал:
– ну это от врача зависит, хороший врач всё без боли сделает, и вдруг добавил:
– я на «Холмах» мужикам зубы и корни гвоздём удалял, и не жаловались.
– Каким гвоздём? Как это? – наши удивленные лица надо было видеть.
– Расплющивали гвоздь и затачивали. Ножа то нет, а им бы ещё проще!
Мы недоверчиво смотрели на него. – Да ладно, старый! Ты что, хочешь сказать, что можешь мне, прямо здесь, корень зуба без укола ножом удалить, и больно не будет? За «базар» отвечаешь? Тот посмотрел на нас, казалось он стал моложе, увереннее, и даже его плечи распрямились:
– давай, Саша, посмотрим, что там у тебя, садись к свету ближе. Я взял табурет, сел и широко открыл рот. Старый посмотрел и снизу и сверху, слегка поворачивая для удобства мою голову руками, что-то пробормотал и сказал:
– да, один корень внизу и один, как минимум, сверху надо удалять, больше не могу сказать без нормального осмотра или хотя бы зеркальца. А эти два удалю, без проблем, если нож найдёшь, только чтобы у него кончик острый был.
