– Ладно дед, скоро съём на обед – давай после него. Но ты же понимаешь, чем рискуешь? Никто тебя за язык не тянул. На бетон пойдёшь опять, если что… – понимаю – тихо сказал тот.
Все засмеялись и вышли из прорабской.
После обеда я прошелся по объектам, решил неотложные дела и, зайдя в прорабскую увидел, что народу прибавилось. Человек десять бригадиров, звеньевых и корешей ближнего круга, сидели вдоль стен на скамейках и табуретках, после «хлеба» дожидаясь зрелищ, а на моём столе были разложены шесть самодельных ножей, разных форм и размеров! Финки с наборными ручками, выкидняки и даже небольшой тесак из пилы.
– Народ, вы нормальные? – заорал я на них.
– это что за оружейная палата? Вы же мне тут пару – тройку лет дополнительных приготовили. Сейчас шмон на промке устроят и привет! Давайте быстро разбирайте арсенал и чтобы я его не видел.
– так чем он тебе корни – то рвать будет? – спросил Лебедь
– тесаком, блин, твоим, чем ещё? – и вытряхнул из своего рукава складной нож среднего размера, который взял у электрика Корня.
Этот нож я лично, полтора года назад, подогнал ему после того, как охранники отмели его самодельный ножичек, для снятия изоляции с проводов, чуть не добавив ему сдуру срок за хранение «холодного оружия».
– держи дед! пойдёт такой для операции? – и раскрыв лезвие, протянул его старому. Тот, осмотрел, попробовал остроту кончика и одобрительно кивнул головой – пойдёт, сейчас только продезинфицирую его на огне.
– а это не лучше будет? – спросил я опять, и извлёк из кармана куртки флакон «Тройного одеколона» – спирта медицинского нет, уж не взыщи! – дед кивнул головой и взял флакончик в руки: – давно такого не видел!
Арсенал с моего стола уже куда – то исчез и я снова сел на табурет в центре бытовки.
Старый стоматолог тщательно вымыл руки с мылом под умывальником, обработал лезвие ножа одеколоном, подошел ко мне сзади и приступил к делу. Запах «тройного» разошелся по всей бытовке и я представил, что будет если сюда заявится кто-то из зоновского начальства. Но было уже не до этого. Я с детства боялся визитов к стоматологу, и всегда делал это собрав всю волю в кулак. Вцепившись обеими руками в табуретку, закрыв глаза, я открыл рот и замер ожидая что будет дальше. Старый ввёл нож меж зубов, и что-то говоря спокойным голосом неожиданно резко надавил, раздался хруст, я дернулся, а он надавливая рукой мне на плечо, громко сказал:
– всё, всё, всё – держа в другой руке здоровенный корень зуба. Я помотал головой, приходя в себя, сплюнул на пол слюну с кровью и сказал:
– ну ты старый и фокусник!
– ну как Мастер, больно было? – спрашивали мужики, во все глаза смотревшие на этот аттракцион.
– нормально, ничего понять даже не успел! – и прикурил сигарету. Петрович спросил: – так давай верхний удалять? – нет уж, в следующий раз – ответил я … не зная ещё, что это решение скоро выйдет мне боком.
Я вышел на крыльцо бытовки, и выбросив сигарету, вдохнул полной грудью воздух, не веря ещё, что такое может быть в реальности. А в бытовке кто-то уже занял моё место, и старый осматривал его открытый рот с блестящей фиксой на верхней челюсти. Дурной пример заразителен, как говорил кто-то из великих.
Прошла неделя и в один не прекрасный день, проснувшись утром с опухшей щекой, я понял, что «закон подлости» сработал. Болел оставшийся корень, от удаления которого я из малодушия отказался. Выйдя на промку и обойдя объекты, я пришел в прорабскую уже со складником, флаконом «Тройного» и показал старому на распухшую щёку:
