— Варежки есть?
— В кармане.
— Жива, хозяйка
Ледяной горы?
Меня колотила
дрожь.
— Нор…нормально.
Михаил принялся
растирать мне руки, спину, грудь.
— Хорошо бы
костёр запалить, тогда бы сразу согрелась.
К нам осторожно
мелкими шажками двигался Рома, постоянно поглядывая наверх. Сосульки
успокоились, в наступившей тишине было слышно только наше дыхание, да шорох
Роминых башмаков. Он подошёл к нам вплотную, посмотрел на Мишу завидущими
глазами.
— Катя, дай я
тебя обниму, — Рома протянул ко мне руки, но Миша энергично оттолкнул его. — Твой
телефон сел.
— От мороза он
быстро разряжается.
— Я на свой всё
снял. Правда рука тряслась от страха, что по башке прилетит.
Рома расстегнул
куртку, распахнул её полы, сделав ещё одну попытку погреть меня на своей груди.
— Катя, иди ко
мне.
— Эй, мачо, не
дури, — Миша оттеснил Рому от меня. —
Давай на выход, пока стихло. В хивусах погреемся.
Мы цепочкой
потянулись друг за другом. Миша впереди, я посередине, Рома за мной. Где-то на
полпути Миша подобрал свою куртку, критически хмыкнул, на ходу оделся.
— Рома, ты не
пострадал?
— Я кинулся в
угол за твоими вещами, а там оказалось безопасно.
Миша
остановился, посмотрел на Романа.
— Ты ещё и видео
снял, очевидец. Не растерялся.
— Ага. Кажется,
до меня сейчас дошёл смысл фразы «ужасно красиво».
— Ромыч, если у тебя получилось, это будет
бомба.
Мы, как три
героя гуськом появились из пещеры «под свет софитов» — испуганные и удивлённые
взгляды нашей группы. Лавина эмоций накрыла с головой. Накатил запоздалый
страх, что всё могло случиться иначе, и не один из нас не вышел бы из царства
Снежной Королевы. Попытка разглядеть соседку, увидеть злое разочарование в её
глазах, не увенчалась успехом, она спряталась за спинами.
Мысль, что
Екатерина – разрушитель, укреплялась в моём сознании. Неужели она здесь, чтобы
проверить меня, вынудить скатиться до её уровня, пожелать ей того же, что она
пожелала мне. Я знала, что в моём сердце нет вселенской любви: слишком много
критики, резких суждений, желания доказать свою правоту.
Как Множитель я
была далека от совершенства. То, что я это понимала, не меняло общей картины. Мне
нравился посыл Марьяны — лучше укреплять внутренний стержень, чем скатываться в
самобичевание и уныние. Она говорила: «Всё, что ты делаешь – это правильно,
таково твоё понимание текущего момента. Главное мерило – совесть не даст упасть
ниже ватерлинии».
— Все целы? —
Юля с озабоченно – растерянным
выражением лица встретила нас недалеко от входа. Её обеспокоенность
выразилась тем, что она ближе всех подошла к пещере. Медленно выдохнув, я промолчала, не позволила раздражению на Юлю
выплеснуться в злые слова.
— Нормально, — ответил
Миша, и двинулся навстречу Оксане, которая кинулась к нему не совсем с
«сестринским» взглядом.
Разбираться в
психологии их отношений совсем не было желания. Меня трясло и знобило, я до сих
пор не отогрелась. Ноги в валенках стали отходить от мороза, мне с трудом
удалось сдержать стон, чтобы не показать свою слабость.
— Все в хивус,
едем домой.
Рома растеряно
засовывал мои белые тапочки в рюкзак. Заботливая зануда.
— Спасибо, —
промямлила я, морщась от боли.
Держать лицо и
внутреннее равновесие не получалось, от противоречивых эмоций в груди бурлила какофония
чувств. Где-то за спинами, скрывая злорадную улыбку, пряталась Екатерина.
Маленькая стерва провернула свой трюк, окунула меня в зловонную жижу смятения и
страха. И даже если это просто моя фантазия, я не желала становиться рабой этих
состояний.
