– Зачем?
Гуров видел, что задавший вопрос Крячко не спускает глаз с Береговых. Долгие годы совместной охоты за преступниками и крепкой дружбы могли заставить его поклясться, о чем тот думал. О том, что сейчас они станут свидетелями непобедимой силы под названием «женская солидарность». И действительно, в войну полов с азартом включились близнецы.
Леля подняла рукав блузки Сваловой:
– Уж точно не ради дозы. Следов уколов нет.
– А шприцы, – Озеркин показал стоящую на кухонном столе покрытую неплохой графикой коробку из-под обуви с лекарствами, – есть! Звоните в наркоконтроль.
– Может, потерпевшая была диабетиком? – предположил Крячко.
– Не знал, что инсулин в ложке греют, – хмыкнул Озеркин. И опешил, потому что Лиля вырвала у него находку и, поднеся к веснушчатому носу, сморщилась:
– Что и требовалось доказать.
Они с сестрой заговорщицки обменялись взглядами, и Гуров вдруг вспомнил давнее дело тройняшек-циркачей из клана воздушных гимнастов, которых они с Крячко когда-то ловили. Один из братьев шел на вечеринку, которую устраивала за городом золотая молодежь. Развлекая гостей трюками и жонглируя, он помогал близнецам незаметно проникнуть на чердак и попасть по канату в соседний коттедж. Если кто-то из воров попадался гостям, в пьяном угаре те принимали его за того, кто стоял на голове, давал всем прикурить от своих пальцев или распиливал очередного мажора на первом этаже. К тому моменту, когда Гуров и Крячко раскрыли эту серию дерзких ограблений, ребята уже покинули страну. Ходили слухи, что цирковое братство до сих пор прячет их, гуляя в скрытой под масками и плащами толпе ряженых в Рио или Венеции или выставляя назло полиции в обманчивом свете старых прожекторов.
Леля задрала штанины жертвы, внимательно осмотрев икры и щиколотки над бордовыми туфлями со стоптанными каблуками.
– Ну-ка, ну-ка!.. – Она ловко подцепила что-то пинцетом над стопой и аккуратно подтянула, вращая вокруг оси. – Оп-ля!.. Ну, привет!
Окружившие ее коллеги увидели в лапках инструмента что-то маленькое и серое.
– Какое-то насекомое? – вооруженный дихлофосом Озеркин торчал в окне.
– Не насекомое, а паукообразное, – восхищенно произнесла Леля. – Превосходный экземпляр Ixodes ricinus. Более известный как собачий или европейский лесной клещ. А этим, – она кивнул на «Раптор», – себя ороси.
Ее сестра тоже склонилась над находкой с благоговением:
– Окрас серый, а не красно-коричневый. Тело в десятки раз увеличено. Значит, особь сыта.
Она завороженно улыбнулась:
– Покровы задней части самок этого вида эластичны и вмещают в сотни раз больше крови по сравнению с весом голодного клеща.
Эксперт следственной группы, устроившийся перекусить на лавке неподалеку, скривился и отложил шаурму.
Лиля подняла глаза на Крячко:
– Судя по диаметру, клещ впился утром, часов десять назад.
– Спасибо, дядя Коля Дроздов, – Озеркин брызнул из дихлофоса в летящую осу, – за раскрытое дело и наше счастливое детство. Сотрудницу картинной галереи убил клещ. Расходимся!
– Клещ только помог убийце застать жертву врасплох, – голос Банина доносился со стороны ухоженной клумбы с желтыми тюльпанами.
– Соучастник, значит?
– Клещи, – не обращая внимания на Озеркина, продолжал Банин, – обычно попадают на человека с травы.
Гуров был готов спорить: удивленные близнецы впервые встретили мужчину, который с такой легкостью говорил о том, что их привлекало. К сожалению, эта реакция не укрылась и от Юдина с Назаровым.
