Скучно не будет - страница 4

– И вправду шустрый, – уважительно вставил собеседник, – мы с ним точно жизнь наладим.

– Так вот, увидит – и опять ко мне: «Как хорошо, что я вас встретил, товарищ Михалыч. Ходоки из Украины отменяются. Наши службы телеграмму перехватили, из которой видно, что они с Сор-рисом связь налаживают. Нельзя нам, товарищ Михалыч, сейчас терять бдительность. Вот и партия Марин Ле Пен голову поднимает. Грозятся от евро отказаться. А к чему мы тогда будем свой рубль привязывать? У нас эти контрреволюционные штучки не пройдут. Так что, товарищ Михалыч, бросайте вы эту позолоту на… – и срочно на Старую площадь…»

– Где это? – перебил собеседник.

– Да там, где раньше Наркомпром был. «Кран там течёт. Журчит так, что работать мешает. А меня издательство вопросом замучило, когда, когда вы, Владимир Ильич, 57-й том в печать сдадите? Зажрался, тьфу ты, заждался народ. А народ, товарищ Михалыч, нам обижать нельзя»…

Только Михалыч в образ вошёл, Гуттер, как всегда, чуть всю обедню не испортил.

Хотел разговор на баб перевести. Не зря ему в деревне такую кличку дали – Гуттер.

И кто будет Гуттера слушать, кто его брехне поверит.

Но веру в сложившийся образ товарища Ленина спас неожиданно появившейся Серёга.

Местных в деревне мало. В основном, дачники, а вот Серёга, как и Гуттер, – самый что ни на есть местный пролетариат.

У Гуттера в том году дом сгорел, и сейчас он живёт в вагончике. А у Серёги крыша от снега рухнула, да ещё и печка развалилась. А свет он и забыл, когда за неуплату отключили. Вот Серёга со своим чайником за кипятком по добрым соседям и ходил.

А там попутно и накормят, а если повезёт, то и нальют.

Серёга росточком маленький, и всё на нём с чужого плеча. Кепка на ушах. Куртка-кожанка, как пальто, до колен.

Штаны подвёрнуты, пузырями. На ногах кроссовки больше нужного на шесть размеров.

Идёт Серёга уточкой, а в руке чайник держит. Было видно, что снаружи чайник с водой никогда не встречался.

И натерпелся он за свою чайную жизнь немало.

Ручка деревянная сгорела, и сейчас её функцию выполняла проволока.

И, как мы знаем из физики: абсолютно чёрный равняется абсолютно белому и является чем-то невидимым.

И чайник Серёги идёт к этому физическому опыту долгим, но настойчивым путём. Ещё чуть-чуть – и наша деревня первой увидит, что такое «абсолютно чёрное».

Народ, что вокруг Михалыча собрался, как увидел Серёгу с чайником, так рты все и раскрыли.

А когда отхлынуло… все с криком: «Ле-нин!» – бросились к Серёге. И давай его вместе с чайником подбрасывать.

Серёга сначала испугался. Подумал, что бить будут. Но потом понравилось. А уж когда наливать стали, чуть слезу не пустил.

Так расчувствовался. Ведь первый раз в жизни его так все любили.

– Чего только в нашей деревне не бывает, – продолжал Михалыч.

И ему Серёга Лениным показался.

– Владимир Ильич, как вы здесь!? А 57-й том дописали?

Серёга молчит, глазами моргает. И тут он вдруг говорит:

– Он же вроде помер.

Тут все как закричат:

– Как помер! Когда помер? Зачем помер?..

– Нам учительница в третьем классе говорила, что Ленин помер, – неуверенно пробормотал Серега.

Зря это Серёга начал. Тут его точно чуть не побили.

Но он вовремя одумался. И согласился, что Ленин жив и будет жить, и пока ещё «было» – быть Лениным до победного конца.

Ну, а как Михалыч потом на дачу попал, одной прозы маловато будет, здесь уже стихи нужны.

А вам спасибо, что дочитали. Дали выплеснуться грузу из души. Кажется, отпускать стало.