В один из таких перерывов, я, отойдя в сторону, достал сигарету и закурил. Спустя мгновение, раздался громкий крик старшины:
– Стройся!
Спеша к месту построения, я попытался уже выбросить сигарету, интенсивно затягиваясь. Но неожиданно передо мной, словно из-под земли, вырос человек в форме.
– Товарищ курсант! – громко обратился он.
Это был капитан Белинский. Курсанты прозвали его «свиньёй» за поразительное внешнее сходство с этим животным. Он был толст, обрюзг, с красным заплывшим от жира лицом и маленькими бесцветными глазками. Короткую толстую шею венчала голова с пучком редких волос песочного цвета.
На лице и шее офицера выступили капельки пота и он, достав из кармана платок и смахнув их, пристально посмотрел на меня. В его взгляде были одновременно и презрение, и ненависть, и пренебрежение.
– Товарищ курсант! – повторил Белинский.
Я подошёл к офицеру и встал перед ним по стойке «смирно».
– Курсант Кравец по Вашему приказанию прибыл!
– К пустой голове руку не прикладывают! – сказал офицер и продолжил. – Ты разве не знаешь, что курить можно только в специально отведённых для этого местах?
– Я же не на плацу… – попытался возразить я.
– Молчать! – заорал Белинский. – Какой взвод? Какая рота?
– Четвёртый взвод, первая рота, товарищ старший лейтенант… – запинаясь сказал я.
Белинский подошёл ко мне ближе, почти вплотную.
– Я не расслышал, повтори ещё раз. – вполголоса сказал он.
– Четвёртый взвод, первая рота, товарищ старший лейтенант! – твёрже отчеканил я.
– Ты что! В звании меня понизил? Погон моих не видишь?
И тут я понял, что оплошал. Внимательно посмотрев на его замасленные погоны, я разглядел на каждом из них по четыре маленьких тусклых капитанских звёздочки.
– Упор лёжа принять! – скомандовал Белинский.
Я быстро опустился на землю и впёрся руками в асфальт ощущая ладонями, насколько он был горяч. Моя кожа буквально приклеилась к раскалённой поверхности. Подняв глаза, я посмотрел вперёд и увидел, что асфальт под лучами палящего солнца был почти красного цвета, плавящегося в сплошном туманном мареве. «Красный асфальт!» мелькнуло у меня в голове. И в тот же момент я услышал оглушительный окрик Белинского.
– Слишком медленно, товарищ курсант! Пробуем заново. Упор лёжа принять! Раз… два… три…
Громкий голос капитана-свина становился всё тише и тише:
– Тридцать девять… сорок… сорок один…
Я почувствовал, что от нестерпимой боли в ладонях, теряю сознание. В ушах стоял шум, в глазах всё плыло в красном тумане…
Шатаясь, я поднялся на ноги и попытался устоять по стойке «смирно». Когда Белинский удалился, я легкой трусцой направился в сторону плаца. Посмотрев на свои руки, я обнаружил, что кожа на ладонях вздулась, превратившись в один сплошной пузырь. Неожиданно, почувствовав себя плохо, я прислонился к стене и закрыл глаза.
– Ты что тут делаешь?
Открыв глаза, я увидел прямо перед собой фигуру Руслана.
– У меня, по-моему, солнечный удар, – тихо сказал я, – и ещё во что!
Я показал ему свои руки.
Посмотрев на мои ладони, Руслан поморщился и отвернулся.
– Как это ты?
– Да… – отмахнулся я. – Капитан один, заставил отжиматься прямо на асфальте, за то, что курил в неположенном месте.
– Ясно! Где санчасть знаешь?
– Знаю.
– Иди в санчасть. Пусть тебе повязку сделают и таблетки дадут от солнечного удара. Потом, мне доложишь, что и как!
*
Санчасть располагалась на первом этаже четырёхэтажного здания, находящегося в дальнем углу территории училища. Само здание было без отделки, даже кое-где стёкол в рамах не было, а вокруг видимо, в недалёком прошлом, велись какие-то строительные работы, всё было перекопано, к лестнице главного входа, где был частично уложен мрамор, преграждала путь верёвка с одиноко висевшей на ней табличкой, которая гласила: «Проход закрыт. Обход с обратной стороны здания». Я прошёл вдоль торцевой стены, взирая на окружающий меня хаос. Повсюду были разбросаны кирпичи, мраморные плиты, вёдра с затвердевшим цементом внутри, штыковые и совковые лопаты, ломы и другой строительный скарб. Складывалось впечатление, что строители, находящиеся на данном объекте, словно напугавшись чего-то, побросали всё и пустились наутёк.
