– Ну что, Павел? Может, уже что-нибудь есть? – с надеждой в голосе спросил Андрей.
– Общего дела пока нет, – отвечал Куликовский, – но есть вот что: раньше Гусаков работал в городском суде, а в район его перевели года два назад, почему и за что, естественно, из материалов уголовных дел мы не выясним. Нужно ехать в суд и беседовать с его коллегами. А вообще, конечно, тут работы – за месяц не справиться, надо мне в помощь пару бойцов, иначе мы надолго засядем.
– Сам позвони Осиповичу и попроси помощников, – как бы анализируя сказанное, ответил Кротов, – а я съезжу в городской суд, попытаюсь там что-нибудь выяснить о Гусакове и почему его перевели.
Направляясь в суд, Андрей понимал, что без специального запроса ему там могут не сказать ничего, но времени на согласование не было – с момента убийств прошло уже четверо суток, а кроме голой версии о киллерах, ничего, ни одной улики, ни одной ниточки, ведущей к убийцам и тем более к заказчикам. Действовать надо было очень быстро. Все выходные он просидел в интернете, пытаясь найти где-нибудь похожее преступление, прошерстил газетные публикации, форумы, блогеров, где бы эти киллеры могли проявить себя или свой прибор. Но не нашёл совершенно ничего.
Поэтому Кротов, минуя все кабинеты, направился сразу к председателю Минского городского суда. Попросил секретаря сообщить ему, что у него срочное и неотложное дело, не терпящее отлагательств. Судья попросил его зайти.
– Здравствуйте, Вадим Юрьевич, – начал Кротов, предварительно прочитав надпись на кабинете председателя, – я по поводу гибели вашего бывшего коллеги Гусакова, вы, наверное, в курсе что он выпал с шестого этажа?
– Конечно, я в курсе, – с лёгким недовольством ответил председатель, – мы уже выразили свои соболезнования его жене. А вы что, расследуете это дело? Это был несчастный случай или ему помогли?
– Следствие только в начале пути, отрабатываем все версии, – дежурно ответил Кротов.
– Хорошо, чем я могу помочь? – явно куда-то спеша, ответил председатель.
– Три года назад, – начал Андрей, – его перевели от вас в район. Не могли бы вы рассказать почему, что тогда случилось? Официально мы до этого будем долго докапываться, а если это обстоятельство окажется ни при чём, потеряем много времени.
– Понятно, – перестал торопиться председатель, – значит, есть версия, что ему помогли. Ну ладно, Гусаков был очень хорошим судьёй, претензий к нему не было, но три года назад с ним приключилась неприятная история. По одному делу об изнасиловании, я бы сказал, по вполне типичному делу, – через маленькую паузу продолжал Вадим Юрьевич, – Гусаков вынес очень мягкий приговор, ну там была масса смягчающих обстоятельств, всё было на усмотрение судьи, и он, наверное, пожалел обвиняемого, вина которого была доказана. Причём насильник всё признал и раскаялся. Но потерпевшая сторона была очень недовольна, и её адвокаты мало что написали кучу жалоб во все вышестоящие инстанции, так ещё всплыли какие-то фото с мобильника, где Гусаков в кафе встречался с адвокатами потерпевшей стороны. Хотя судья и утверждал, что он просто проходил мимо адвоката обвиняемого и поздоровался с ним, не более того, скандал начал набирать обороты. Откуда-то пошли слухи, что якобы есть запись, где Гусаков берёт взятку в десять тысяч долларов от адвоката за смягчение приговора. В общем, Семёну Олеговичу мы вынуждены были объявить дисциплинарное взыскание и, от греха подальше, временно перевели в район. А когда бы вся эта буря поутихла, взяли бы его обратно. Мы уже и документы начали готовить о его переводе к нам. Но я не думаю, что эти дела как-то связаны. Дали насильнику вместо семи лет два, из-за этого убивать судью? Нет… нет, не думаю, – повторял председатель, – тем более что повторный суд вторичной инстанции оставил приговор без изменения.
