Сломанный мир - страница 32

– Ценю ваши попытки соблюсти этикет, генерал. Не побеседовать ли нам о погоде? – живо откликнулся Юкинари, усмехнувшись.

– Погода настолько хороша, что вряд ли о ней можно сказать что-нибудь дельное, – холодновато сказал Гэрэл, не зная, счесть обидным юмор собеседника или нет.

А погода и в самом деле была удивительно хороша: жара наконец-то спала (или здесь, в Синдзю, лето вообще было нежарким), но кроме этого ровным счетом ничего не выдавало наступление осени – разве что небо, ставшее особенно глубоким и синим, и не по-летнему прохладные ночи. Гэрэл любил осень. Через месяц задуют холодные ветры с севера и польют дожди, вдоль полей зацветут паучьи лилии – цветы мёртвых, – а на кустах бересклета повиснут ярко-розовые ягоды. А еще через пару недель, когда покраснеют клёны, императорский дворец станет совсем неотличим от картинки на фарфоре.

Но Гэрэл считал, что о подобном глупо говорить вслух – непременно скатишься в пошлость, и еще глупее говорить об этом человеку, который считает тебя варваром.

Поэтому он прямо сказал о том, что крутилось у него в голове все это время, хоть и не был уверен, что это подходящая тема для разговора:

– Я обратил внимание, что вы очень хорошо говорите на Высокой Речи.

– Юйгуйский – мой второй родной язык. Или даже, скорее, первый, – сказал император. – Я жил в Юйгуе с самого рождения, пока мне не исполнилось одиннадцать. И моя мать оттуда.

Ах да. Он ведь знал начало этой истории из уроков истории, но почему-то не догадался связать одно с другим. Четверть века назад закончилась затяжная война между Юйгуем и Рюкоку. Юкихито, будущий отец Юкинари, был наследным принцем Рюкоку и после проигрыша своей страны в войне оказался в Стране Черепахи в качестве заложника. Ему нашли жену из знатного юйгуйского рода, но пленником он от этого быть не перестал. Таким же пленником, без сомнения, стал и его родившийся на чужбине сын. Бедняга. Провести детство среди чужеземцев, которые тебя ненавидят – незавидная участь.

– Мне известно о ваших родителях, – неловко сказал Гэрэл.

Умение вести светские беседы определенно не было его сильной стороной.

Он видел, что Юкинари понял, о чем он только что подумал, но тот никак этого не показал – ни тени обиды или гнева не промелькнуло на его спокойном красивом лице.

– Меня удивило, что вы знаете этот язык, – сказал Юкинари. Без насмешки сказал, доброжелательно.

– Я какое-то время жил и учился в Байцзине – пришлось научиться хорошо понимать Высокую Речь. Мой достопочтенный император Токхын хотел, чтобы я обучился там военному делу.

Строго говоря, это был не столько приказ императора, сколько собственное желание Гэрэла, и именно о военном деле он в школе Лин-цзы узнал не особенно много – но о годах, проведенных в Юйгуе, никогда не жалел.

Когда шестнадцатилетний Гэрэл увидел столицу Юйгуя, людей, ее населяющих, ее культуру и порядки, все это поразило его. Страна Черепахи… Ему тогда показалось, что он попал в сон или в мирную, счастливую страну из сказок его матери. Когда он только попал в школу Лин-цзы, всё казалось ему странным и бесконечно чужим: доброта учителя Лина и других учеников внушала ему страх и подозрение либо заставляла стыдиться самого себя. Он чувствовал себя именно так, как и должен чувствовать себя мальчишка, который за всю жизнь не видел ничего кроме насилия, бедности и войны – и оказался вдруг среди доброжелательных, сытых, красиво одетых, интеллигентных людей, которые вели беседы о каких-то совершенно непрактичных, бесполезных материях: о движении небесных тел, судьбах человечества, истории, философии. Потом он освоился, привык, тоже научился трещать о высоком… Своим среди них он, конечно, так и не стал, но железная рука, сжимавшая его сердце все эти годы после смерти матери, как будто немного разжалась – он впервые подумал, что, быть может, можно жить и ради чего-то кроме выживания и мести.