«Интересно, догадываются другие иностранцы, сколько стоит здесь что-либо заказать? – с нескрываемой обидой на собственную неосмотрительность подумал он, возвращая чек на прежнее место, – Эти фотографы меня явно развели. Неужели они заодно с этим заведением? Но те же американцы или французы явно здесь по собственной воле: навряд ли и им была обещана фантастическая фотосессия, как мне. Интересно, они еще появятся или я пал жертвой собственной глупости».
Выпив в один присест свой кофе, он тщательно прополоскал рот водой, жадно ее сглотнув, и принялся ждать, что называется «у моря погоды», в надежде на чудо. И чудо не заставило себя ждать в лице красавца мужчины с легкой модной небритостью на породистом лице потомственного аристократа и накаченной мускулатурой, еле прикрытой легким льняным костюмом, явившись перед ним с очаровательной улыбкой профессионального ловеласа.
– Ми скуззи, пермессо? – склонившись над ним, поинтересовался он и, не дожидаясь ответа, сел рядом.
– Но порларе итальяно, – томно выдохнул Адам, стыдливо потупив взор, при этом обеими руками поправив грудь, – тело не дремало, продолжая работать на публику, – и поменял положение ног, задвинув их под свой стул.
– Ноу проблема, синьора, – во все тридцать два зуба оскалился незнакомец и, положив свою густо поросшую короткой черной шерстью узкую загорелую ладонь на испуганные пальцы Адама, вплотную прильнув к нему, процедил сквозь зубы, – Комме чи кьямо?
– Но кописко, ферштейн? – выдохнул Адам, играя голосом, словно оперная певица, понизив его сразу на две октавы, – Я из России.
– О, руссо? Перфекто. Но адфаре русса донна. Комме чи кьямо? Вот из йо наме? Андестенд ми? Йо наме? Ио Марко, май наме ис Марко. Йо наме ис…?
– А, имя, – несколько пошловато хохотнул, догадавшись, Адам и, вспомнив этикетку на саквояже в номере с надписью Ф. Скарамуш, решительно произнес, – Франческа. О, да, точно, Франческа. Май наме Франческа, ферштейн ми?
– О, белла кьямо! Йо а со бьютифал, диа Франческа. Ду йю андестенд ми?
– Нет, решительно пресек его воркование Адам, постепенно раздражаясь от совершенно откровенного флирта наглого незнакомца, – Достал со своим андестенд. Уже сказал, что я русский, понимаешь? Тебя не понимаю.
– О, андестенд йю, ай андестенд йю.
Выдернув свою руку из-под ладони настырного донжуана, Адам уточнил,
– Я тебя не понимаю, понимаешь?
– О, йес, йес, – радостно улыбнулся красавчик Марко и предложил, – Ду йю вонт ай вил шоу йу май сити, май чита?
– Ду йю вонт пей фор ми? – напряг все свое знание английского Адам и выпалил эту фразу с радостной улыбкой, решив использовать настойчивого итальянца для оплаты своего счета.
Услышав эти слова от Адама, итальянец весь передернулся, словно его тряхнула изнутри какая-то невидимая сила, и он весь сник, слегка отпрянув назад, посмотрев на него с нескрываемой обидой: всем своим видом он демонстрировал удивленное самолюбие отвергнутого любовника, которого заподозрили в неискренности чувств. Реакция итальянца искренне развеселила Адама, начавшего смеяться над незадачливым альфонсом, принявшем его за богатую тупую туристку, которую он решил развести на деньги. Достав свой счет из-под блюдца на столике, он им помахал прямо под носом у Марко и повторил свой вопрос,
– Ду йю вонт ту пей фор ми? Хе-хе-хе, – отчего итальянец совсем сник, моментально утратив свой изначальный лоск мужчины-сердцееда.
