И, глубоко задумавшись, я не замечаю, как ловко Лев меня обходит, как аккуратно и бесшумно открывает для меня пассажирскую дверь. Как заставляет наклонить голову и сесть на сиденье рядом с водителем.
3. Глава 3
— Вы мне одно скажите, Лев Валерьянович, почему мать, а не няня?
Он поворачивается ко мне и привычно растягивает рот в усмешке, при этом умело ведёт автомобиль одной рукой. Работу я уже потеряла, достоинство, согласившись на чёрт знает что, — тоже. Можно задавать любые вопросы. Он ловко крутит руль, пальцы у него сильные и по-мужски крепкие. На запястье горят дорогие часы с толстым кожаным ремнём.
В машине чисто, приятно пахнет, звучит негромкая музыка. Салон дорогой и ухоженный. Это что-то из прошлой жизни, когда я ещё была по ту сторону черты бедности.
— Я обязательно введу вас в курс дела, Евочка. Но только на месте. Когда мы приедем.
— Опять секреты и тайны.
Лев снова улыбается. Его ухмылка обезоруживает. Невозможно орать на человека, который всё время сияет как медный таз. Да и выбора у меня нет. Работа мне нужна, а у него она высокооплачиваемая. Злюсь, конечно, но веду себя поспокойнее.
— Я вам вот что скажу. — Облокачиваюсь на дверцу, поворачиваясь к нему вполоборота. — Ваши эти улыбочки очень подозрительные. У человека масса разных эмоций, но вы почему-то всё время только улыбаетесь. Полагаю, что это ещё страшнее, чем злость. Вот знавала я одного такого парня, он всё время лыбу давил, а потом достал из-за пазухи сковороду и ага… свою подругу по башке. Тяжёлые были последствия. И это было ещё в той жизни, когда цвет помады для меня являлся главной проблемой дня.
— Сковороды с собой у меня нет. Но есть пластырь.
Лев скалится сильнее, а мои брови подпрыгивают. Он желает заклеить мне рот? Чтобы я замолчала? Какая прелесть.
— У вас сильные руки, и вы вполне можете ими воспользоваться, звук пропадет мгновенно, — улыбаюсь и ёрничаю в ответ, — я по «Евроньюс» смотрела.
— Я кладу женщинам руки на шею, Евочка, только нежно и совершенно в других обстоятельствах, — игриво заливается Лев, — обычно они от этого балдеют.
И подмигивает.
А у меня в горле слова застревают, я отворачиваюсь к окну, суечусь и краснею, бестолково поправляя одежду. Три моих парня были совершенно обычными, они не делали ничего из ряда вон, и всё, к чему они привыкли, было, скажем так, где-то на троечку. Да, неплохо, но не так, чтобы прям вау. Почему-то мне кажется, что у Льва по этому делу твёрдая пятёрка.
— Не представляю вас мажоркой, — прерывает он мои раздумья. — Вот и фото вроде видел, где вы в шикарной одежде и на машине, и инстаграм с подбором косметики, но всё равно словно другой человек.
— Жизнь вносит свои коррективы. Я была надменной и избалованной, с легким налётом короны на голове. Думаю, с прежней мной у вас получилось бы лучше. Я осуждала людей за дешёвые шмотки и считала, что деньги падают с потолка.
Он приподнимает уголки губ и щурится, как сова, неожиданно выставленная на солнце.
— Лев Сергеевич Ильин, — представляется мой неожиданный водитель. Или уже работодатель?
— Кто это? — спрашиваю будто дебильная. Всё дело в том, что я совсем растеряна.
Я как будто согласилась на его предложение, но всё равно злюсь и чувствую себя проигравшей.
А он смеётся.
— Меня зовут Лев Сергеевич Ильин.
— Очень приятно. Но вот не обижайтесь. Понятно, что это моё личное мнение, но отчество Валерьянович вам шло больше.
